Измена по-венециански

Винченти смотрелся в зеркало, пока камердинер облачал его необъятное туловище в рубашку и костюм от Гуччи. Щеткой из верблюжьей шерсти камердинер стряхнул с темной шерстяной ткани все до единой пылинки, поправил у хозяина узел на галстуке и вручил ему шелковый носовой платок цвета бургундского вина, который Винченти сунул в карман пиджака.

В изысканном костюме его тело весом в полтора центнера выглядело вполне прилично. Модельер-консультант из Милана, находившийся на содержании у Винченти, убедил его в том, что темные цвета не только придают ему властности, но и отвлекают внимание от его непомерных габаритов. А это было не так-то просто. Все в Винченти было большим: похожие на мешки щеки, покатый лоб, нос картошкой. Но он любил хорошо поесть, а садиться на диету казалось ему кощунством.

Он подал знак, и камердинер прошелся щеткой по его шнурованным ботинкам от Лоренцо Банфи. Винченти бросил последний взгляд в зеркало, а затем посмотрел на часы.

— Сэр, — заговорил камердинер, — она звонила, когда вы принимали душ.

— По частной линии?

Камердинер кивнул.

— Она оставила номер?

Камердинер сунул руку в карман и вытащил клочок бумаги. Винченти успел немного поспать и до, и после заседания Совета. Сон, в отличие от диеты, не являлся пустой тратой времени. Винченти знал, что его ждут люди, и ненавидел опаздывать, но сейчас все же решил потратить несколько лишних минут на телефонный звонок. Он позвонит из своей спальни. Не имеет смысла оповещать о своих делах весь мир с помощью сотового телефона. Камердинер удалился. Винченти подошел к телефону на прикроватной тумбочке и набрал код международного соединения, а затем — записанный на клочке бумаги номер. После третьего звонка ему ответил женский голос.

— Я рад, госпожа верховный министр, что вы все еще среди нас, живущих.

— А я рада, что ваша информация оказалась точной.

— Я бы не стал беспокоить вас ради каких-нибудь фантазий.

— Но вы до сих пор не сказали, откуда вам стало известно о готовящемся покушении на меня.

Три дня назад он сообщил Ирине Зовастиной о планах флорентийца.

— Лига заботится о своих членах, а вы, госпожа верховный министр, являетесь одним из самых важных.

Женщина усмехнулась.

— Вы само обаяние, Энрико.

— Вы выиграли в бускаши?

— Конечно. Дважды в течение одной игры. Мы оставили тело убийцы лежать на траве, и кони копытами буквально разнесли его в клочья. Теперь тем, что осталось, лакомятся птицы и собаки.

Винченти непроизвольно моргнул. В этом-то и заключается проблема Центральной Азии. Она отчаянно стремится стать частью двадцать первого века, но ее культура намертво застряла в пятнадцатом. Лиге придется приложить немало усилий, чтобы изменить это положение, хотя задача эта сродни тому, чтобы перевести хищника на вегетарианскую диету.

— Вы знаете «Илиаду»? — спросила Зовастина.

— Да.

Женщина процитировала:

Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их
                                                   в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам.[2]

Винченти хмыкнул.

— Вы желаете уподобиться Ахиллу?

— В нем многое достойно восхищения.

— Насколько мне помнится, он отличался непомерной гордыней.

— Но при этом он был воином — всегда и во всем. Скажите, Энрико, а как обстоит дело с вашим предателем? Вы решили эту проблему?

— Флорентиец удостоится чудесного погребения к северу от нашего города, у озера. Мы пошлем ему цветы. — Винченти нужно было выяснить, в каком настроении находится Зовастина. — Нам необходимо кое-что обсудить.

— Плату, причитающуюся с меня за то, что вы спасли мне жизнь?

— Нет, вашу часть договора, которую мы обсуждаем уже давно.

— Я буду готова встретиться с Советом через несколько дней. Сначала мне нужно довести до конца кое-какие дела.

— Меня больше интересует, когда мы с вами сможем пообщаться с глазу на глаз.

Женщина хохотнула.

— Не сомневаюсь. На самом деле я тоже в этом заинтересована. Но сначала я должна закончить дела здесь.

— Мои полномочия в Совете скоро заканчиваются, а после этого вам придется иметь дело с другими людьми. Они могут оказаться не столь приветливыми.

Зовастина рассмеялась.

— Приветливыми… Какая прелесть! Мне нравится иметь с вами дело, Энрико, честное слово! Мы понимаем друг друга с полуслова.

— Нам необходимо поговорить.

— Скоро поговорим. Однако сначала вам необходимо разобраться еще с одной проблемой, которую мы обсуждали. С американцами.

Она была права.

— На этот счет можете не волноваться. Я собираюсь заняться этой проблемой прямо сегодня.

11

Копенгаген

— Что значит «не совсем»? — спросил Малоун у Торвальдсена.

— Я купил фальшивый слоновий медальон. На рынке этих подделок — пруд пруди.

— А зачем тебе это понадобилось?

— Коттон, — снова вступила в разговор Кассиопея, — эти медальоны имеют очень большое значение.

— Надо же, никогда бы не подумал! — с нескрываемым сарказмом ответил Малоун. — Единственное, о чем вы мне пока не сообщили, — почему они так важны.