Измена. Подари мне мечту

На часах уже больше полудня, солнце перевернулось и робкие лучи проникают в гостиную по косой, падая на светлые диваны и серебристый палас по центру. Всё здесь благоустроено моей заботливой рукой. Год назад я полностью сменила дизайн, заказала современный ремонт и обстановку. В очередной раз хотелось встряхнуться и почувствовать вкус жизни, поэтому решила начать с квартиры, а стоило – с мужа. Тогда, глядишь, вчерашнего унижения удалось бы избежать.

Пока рыдала в душе и приводила себя в порядок, Рома тоже преобразился. Больше не напоминает несчастного побитого супруга, прождавшего загулявшую жену.

Ах, если б это на самом деле было так. Сейчас очень жалею, что за все годы ни разу не гульнула и совершенно напрасно хранила верность подлецу, который вовсе этого не заслуживал.

При моём появлении Рома встаёт с дивана и внезапно выдаёт:

– Рузик…

А я столбенею.

В ушах бьётся пульс.

– Как ты меня, прости, назвал?

Здесь пословица «с кем поведёшься от того и наберёшься» обретает совсем новый смысл.

– Рузанна, – поправляется Рома, и я шепчу:

– Всё понятно…

Прохожу в гостиную, падаю с разбега на диван и хватаю пульт от телевизора. Тишина, как и громкое дыхание Романа, давит на уши.

– Рузанна, давай поговорим, – встаёт он передо мной, загораживая экран.

– Об чём? – раздражённо интересуюсь.

– О нас.

– О чём конкретно ты хочешь поговорить? О твоей любовнице и сыне Вадичке? О твоей второй любовнице и новом сыне… Кстати, вы имя с Анькой ещё не выбирали?

– Не ёрничай, тебе не идёт, – морщится Рома.

– Серьёзно? – прикладываю руки к груди; от его комментария хочется ёрничать ещё сильнее. – А тебе не идёт изображать из себя святошу. На что ты вообще разобиделся? На плевок вина в лицо или лист салата за воротником? Про тебя поговорят и забудут. А на меня будут смотреть с огромным сочувствием, то есть с жалостью. Самец у нас всегда молодец, так ведь? А баба дура, что была слепа и ничего не замечала.

Следующее говорю, скорее, для себя.

– Я ведь действительно не замечала, Рома. Либо ты хорошо скрывался, либо я была не в себе.

Либо оба жили каждый своей жизнью, – подсказывает внутренний голос.

– Рузанна, мне очень жаль, что всё раскрылось таким образом, что это вообще произошло, – с нажимом произносит Рома и проводит тыльной стороной ладони по лбу, покрывшемуся испариной. – Я… я решил, что останусь с тобой. Мне никто больше не нужен, только ты, и…

– Что? – тихонько подбираю челюсть с пола.

Уже позабыла, на что смотрела на экране, думая, что ослышалась. Тут я, видимо, должна запрыгать от радости, что меня такую дефективную и никчёмную, никому не нужную, пожалел муж и решил остаться? Такой расчёт?

Сажусь прямее, спуская ноги на пол, упираюсь кулаками в сиденье дивана.

– Что, прости? Ты решил ЧТО? Скажи мне, я брежу? Мне же послышалось?

– Нет. Всё так и есть… Мне никто не нужен…

– Стоп… Стоп, милый… – вскакиваю, выставляя ладони впереди себя. – Остановись. Ты серьёзно думаешь, что я настолько тронулась умом, что останусь с тобой после ТАКОГО?

Да и потом… зачем тебе я? Давай начистоту и об истинных причинах.

– Я тебя лю…

– Нет, не то… не поверю.

– Но это так.

– Когда Аньку трахал, тоже любил? А маму Вадички, прости, не знаю, как её зовут, дама не представилась. Ром… она же старше меня лет на десять. Не то чтобы я вижу проблему разницы в возрасте для отношений, но, зная тебя… Зачем? То есть почему?

Рома не объясняет зачем и почему, твердит своё: ошибался, дурак, прости, больше не повторится.

– Рома, мы не в детском саду!

– При чём здесь это?

– При том, что коротким «прости» дело не исправишь. Ты обманывал меня много лет. Я такое забыть не могу.

– Руза, ну дурак я был, – он пытается взять меня за предплечья, но я, выставив руку, толкаю пока ещё мужа в грудь. – Счастья своего не ценил.

– Конечно, нагуляв двух детей на стороне можно и с женой бесплодной остаться. Ты то свою миссию уже выполнил, осеменитель.

Рома закладывает руки в карманы брюк и следует за мной по пятам. Мою попытку закрыть дверь кухни перед его носом пресекает.

– Знаешь, в чём твоя проблема, Руза?

– В тебе, – быстро нахожусь, потом отворачиваюсь и роюсь в холодильнике в поисках апельсинового фреша, который заказываю в магазинчике у дома чуть ли не канистрами.

– В себе, – поправляет. – Ты когда-то зациклилась на том, что никому вот такая не нужна, и меня чуть с ума не свела этим.

– И этот гадёныш ещё учит меня жизни? – говорю в эфир.

Рома проводит ладонью по тёмным волосам, как раз перед юбилеем постригся у нового мастера, волосы без всяких расчёсок лежат идеально. Муж у меня, конечно, тот ещё красавчик. Когда-то смотрела в его голубые глаза и ловила приоткрытым ртом каждое слово. Но то время давно в прошлом.

Выпиваю стакан сока залпом и наливаю ещё один. Рома, кажется, пытается меня обнять, но я отскакиваю, как ужаленная, и упираюсь ладонями в столешницу. Наклонив голову, пялюсь в одну точку, думая, а что дальше?

– Я почему гулять начал, да потому что ты потеряла вкус к жизни. От той Рузы, которую я знал, осталась лишь бледная тень.