Измена. Подари мне мечту

Отцу уже далеко за семьдесят, но выглядит он моложе своих лет, даже не смотря на прогрессирующую болезнь. У него шунты в сердце, практически отслужившие свой десятилетний срок эксплуатации, и не понятно, потянет ли он новую операцию. Ждём вердикта врачей.

– Привет, как себя чувствуешь?

– Пока живой, как видишь.

Отводит взгляд от газеты, но её не откладывает. Следит, как я перемещаюсь по комнате. Тут довольно аскетичная обстановка. Светло-зелёные стены, чтобы не раздражаться, светлая мебель. Огромную кровать заменили на медицинскую с регулируемой высотой и подголовником. Загнали аппаратуру. Возле окна столик и уютное кресло. Наблюдательный пункт: отсюда видно улицу и вход на территорию.

Подойдя к окну, отвожу указательным пальцем тонкий тюль, вздыхаю.

– Почему ты не можешь отвечать нормально, как другие родители?

– Как какие?

– Другие.

– Ты других-то не знал, придётся тебе довольствоваться мной, – голос его неприятно поскрипывает.

– Да уж.

Отворачиваюсь от окна, иду к столику и падаю на стул. Чувствую, разговор будет недолгим. Можно было и пальто не скидывать.

– И ты ещё выражаешь недовольство?

– Что ты, никакого недовольства, – примирительно.

– Мне напомнить обо всех случаях, когда ты вёл себя неподобающе? Хамил мне, сбегал, а привод в полицию? Знаешь, чего стоило выбить из тебя скопившуюся дурь? Казалось, приличного человека воспитал, но нет… дерзишь родителю. Я всё тебе дал… Я!

Протягиваю руку, хватаю и кручу фигурку пастушки и свинопаса на столике, качаю вперёд-назад, очень хочется сжать статуэтку, раскрошить в фарфоровую пыль, либо швырнуть в стену. Только этот так называемый родитель может вывести меня из себя.

– Дал, чтобы попрекать этим до конца дней? Ради этого ты меня брал? Нужен был козёл отпущения? Прости, но не выйдет.

Отец морщится.

– Мне Марк звонил, рассказывал, что ты там удумал с производством. Сырьё в Азии закупаешь. Прогоришь, дурачок.

– Не прогорю. Мы проведём анализ и разработаем своё. Твои старые партнёры лупят цену втридорога. Жить им за нас счёт я не позволю.

Отец недоволен, он багровеет за секунду и начинает внушать, что я ничего в делах не смыслю, хотя я хороший ученик. И с тех пор, как семейный бизнес перетёк в мои руки, приумножил его в несколько раз. Он ведь не дурак, прекрасно понимает, что я прав, только удавится, прежде чем признает это.

Мне уже страшно за его состояние. Как бы снова не накатило до реанимации, так что я прощаюсь и стремлюсь побыстрее покинуть дом.

На пороге мне летит в спину:

– Ты пустишь мой бизнес по миру!

Закрываю глаза на секунду. Серьёзно, ну достал! Так что соглашаюсь с ухмылочкой.

– Обязательно.

– Похеришь всё, чего я достиг!

– Уже в процессе.

– Хочешь сжить меня со свету!

– Сплю и вижу.

– Хватит мне хамить! – меняет интонацию.

– И не надейся.

– Матвей!?

– Да, пап?

– Не смей меня игнорировать!

– Увидимся через неделю. Береги себя и слушайся Матильду Аскеровну.

Быстро захлопываю дверь и выхожу из комнаты.

Сиделка, сложив руки на груди, будто страж, стоит в конце небольшого коридора.

Когда дохожу до неё, киваю в сторону отцовской спальни.

– Если будет слишком доставать, дайте снотворного. Кажется, он не высыпается, поэтому такой злой.

– Да что вы такое говорите, – машет на меня руками. – Ему полезно позлословить, значит, есть стимул к жизни.

– Его стимул – изводить вас и меня.

– Ну и пусть.

Округляю глаза в притворном шоке, понимая, что Матильда питает какую-то странную симпатию к отцу.

У него вообще талант очаровывать женщин. Я видел его фотки в своём возрасте и старше. Красавец, каких мало. Вот и мать не устояла. А там я появился. А после… короче, грустная история.

Едва сажусь в любимый Астон Мартин, начинает надрываться телефон.

Это Айя вдруг очнулась. Сама меня вчера прокатила со встречей, а, не получив должного внимания, звонит, чтобы обиженную из себя строить.

Пока решаю, хватит ли меня на ещё одного игрока на нервах, телефон замолкает. Один не отвеченный укоризненно высвечивается на дисплее.

Мы с Айей не в отношениях, она в курсе, но вдруг в какой-то момент ей захотелось большего, и решение применить дешевые манипуляции, вроде, вчерашней, созрело само по себе.

Меня таким не проймёшь и не заденешь. Я бы нашёл себе занятие на вечер, но оно само на меня наскочило в виде Рузанны, преследуемой кретином-мужем.

Можно снять трубку, сказать, как ни в чём не бывало, привет. Айя умная девушка, она не станет строить из себя униженную и оскорблённую, по крайней мере, сегодня. Приедет и скрасит выходные. Только мне не хочется. В какой-то момент она стала меня утомлять.

Поэтому, раз с Рузанной не сложилось, принимаю решение провести вечер в одиночестве и, наконец, отоспаться. Не думать о делах, о проблемах, о дате… которая приближается. О дате, в которую, я знаю, буду сам не свой.