Измена. Попаданка и Чудовище

Затем уже Ранвил, не отпуская мою руку, будто это придавало ему дополнительной уверенности или рирр опасался, что ретируюсь, спикерствовал на подобные темы.

Потом общение перетекло в менее официозное русло.

Я стояла рядом с Ранвилом и впитывала информацию, которая казалось важной для меня и моей Земли. Да и вообще — важной, в свете того, как мы недавно начали общаться с принцем.

— То есть, ты выяснил на личном примере, что обмен кровью и энергией между рирром с индиго вообще решает вопросы питания? — заинтересованно уточнял у Мейзамира Ранвил.

— Все верно. Правда, это происходит через перерождение. То есть ты умираешь. Мгновенно разлагаешься и затем восстанавливаешься уже в новом качестве.

— Ты совсем не питаешь себя энергией или кровью индиго?

— Нет.

— Это очень интересно. И важно. Хотелось бы избавиться от необходимости… питаться, — Ранвил вдруг посмотрел на меня с каким-то особенным выражением. Будто сказал отчасти и для меня.

— Вот только не всегда такое возможно. Нужна сильная эмоциональная связь между рирром и индиго. Я обменивался энергией и кровью с охотником, которого спас, фактически — вытащил из лап смерти, — продолжал пояснять Мейзамир. — Так что… Еще можно обменяться кровью и энергией с женщиной, которую любишь… Если, конечно, чувства взаимны.

Ранвил опять на меня покосился, будто невольно, инстинктивно и сразу же отвел взгляд.

Какое-то время еще шли разговоры на военные темы, которые я мало понимала. Аттавия изо всех сил пыталась привлечь внимание Ранвила. То плечом поведет, то захихикает совершенно не к месту и не ко времени. Один раз Еслена ее даже одернула. Однако та продолжала свой флирт. Хотя, вроде бы, Ранвил оставался к нему абсолютно равнодушным. Мне так казалось, во всяком случае.

Наконец, начались танцы. Первыми закружились в каком-то быстром и очень плавном танце Мейзамир и Еслена. Я смотрела на них и думала, что это — идеальная пара, какие редко встретишь в любом мире. Как они чувствовали друг друга, как понимали. Как двигались в унисон: рука в руке, шаг к шагу. Это было просто невероятно.

В самый разгар моих наблюдений Ранвил потянул на танцпол, и я поддалась. Молча, без возражений. Мы присоединились. И это было так…

Уф-ф-ф…

Не зря танцы называют вертикальным выражением горизонтального желания.

В танце, как выяснилось, так просто и так сложно рассказать друг другу о том, что вы чувствуете и желаете… Без цензуры общественного мнения и страха остаться непонятыми.

Потому что смущение лжет, боязнь, что тебя отвергнут заставляет помалкивать. Сомнения обжигают язык на самом важном для обоих моменте. А тела, сплетенные в танце, уже ничего такого не могут… Они разговаривают друг с другом честно до обнажения и откровенно до постыдного, но волнующего и приятного признания…

Его шаг — и мой шаг. Его дрожь — и внутри меня тоже потряхивает. Его рваное дыхание — и у меня грудь будто распирает от воздуха. Ни выдавить, ни избавиться, ничего не изменишь.

Казалось — между нами что-то случилось. Что-то удивительное, естественное, но внезапное. Поразило будто выстрел в упор. У нас не было шансов избежать этого. Не было никакой возможности увернуться от «пули». Одной на двоих, но уникально-убийственной.

Словно прочная оболочка, в которую себя заковывала, вдруг раскололась и рассыпалась в прах. И я чувствовала то, чего даже представить себе не могла.

Это нельзя было объяснить банальным словом «желание» и даже «обоюдное», и даже «сильное». Невозможно описать плоскими терминами «мы нравились друг другу», «мы друг друга возбуждали».

Это было нечто невесомое, как пелена эйфории, что вдруг окутала меня, проникла внутрь, заставляя кровь быстрее струиться по венам.

Все вокруг неожиданно стало каким-то картонным. Как некая незначительная, плоская декорация. Так, фон, разлитый на листе нашей страсти и притяжения неровными пестрыми кляксами.

Лишь мы были объемными, четкими и прорисованными…

Шаг — и мы замираем, прижавшись друг к другу. Это обжигает, заставляет вдруг перестать дышать.

Ранвил обнимает, словно отпустил себя окончательно, бесстыдно касаясь чуть ниже талии горячими пальцами. Они сжимают и едва ощутимо подрагивают.

Смотрит, будто хочет, чтобы я поняла. Чтобы прочувствовала, пропустила через себя.

И я чувствую. Еще как!

Его волнение, его трепет… и… желание тоже.

Более чем. Достаточно отчетливо.

Наконец, он через силу толкает меня, и я отлипаю, шагаю, шагаю… Невольно подчиняясь ритму и музыке. Но руки моей рирр все-таки не отпускает. Удерживает, сжимает так, будто не может расцепить нас полностью даже на минуту.

Тоже шагает, стремительно, наступает. Обозначая, что наше слияние неизбежно. И вдруг, будто не может больше терпеть, нет сил, резко тянет меня на себя. Вжимает в свое возбужденное, знойное тело.

Наклоняется, перекидывая меня через руку. Ведет, чтобы мое тело описало полукруг и наши лица совсем близко. Губы не касаются, нет, но дыхания смешиваются сразу же и бесповоротно. Я ощущаю на себе знойный воздух из губ рирра и от этого просто теряю контроль.