Измена. Право на любовь

— У меня был развод, а не расставашки, — прикладываю холодную ладонь к щеке. — И фамилию я свою девичью вернула только неделю назад.

— Поздравляю, — охает Илья и ликующе всматривается в мой профиль. — За это я точно готов чашку чая выпить. И как оно быть свободной птицей с девичьей фамилией?

— Надо менять документы.

— Где твоя радость? Избавилась от мужа-говнюка.

— Не избавилась, — перевожу на улыбчивое лицо Ильи взгляд. — И это льстит, скажу честно.

— Слишком честно.

— Ну, ты себе позволил быть честным два месяца назад, Илюша. Как теперь перефразируешь мои слова? — усмехаюсь и выхожу из лифта.

— Все еще злишься?

— Я долго думала над твоими словами, — помахиваю ключами. — И ты был не прав. Это было грубо заявить женщине, что ее муж изменил, потому что она его разлюбила.

— Я такого не говорил.

— Я лишь перефразировала твои слова, — оглядываюсь с улыбкой. — И сейчас скажу обидную вещь, но ты не обижайся. Ты вряд ли можешь судить о любви женщины. Во-первых, ты мужчина, а, во-вторых, ты еще сам никого не любил.

— Жестоко, Вита. В самое сердце… Но стервой ты мне тоже нравишься

Приваливается к косяку, внимательно наблюдая, как я проворачиваю ключ в замочной скважине.

— Но я ведь тогда тебя встряхнул?

— Так твой сеанс психотерапии был призван меня встряхнуть? — распахиваю дверь. — А не поддержать пьяного мужика из-за мужской солидарности? Знаешь, Илюш, я удивлена, что соседи не вызвали дурку чокнутой бабе, что орала всю ночь.

— Но ты выжила…

— А могла выйти в окно.

— Могла, — подходит вплотную и улыбается, — но не вышла. Можно сказать, в ту ночь ты воспрянула, как феникс из пепла.

— Так и напрашивается жуткая грубость, Илюша, — медленно и зло выдыхаю.

— Не держи в себе, — пробегает пальцами по щеке, и от его прикосновения дрожь волной бежит от затылка до пят.

— Не стой на пороге, — сдавленно шепчу, — чаем поить буду.

— Звучит, как угроза, — с беспечным смехом заходит в квартиру.

Несколько секунд медлю, раздумывая над тем, что, вероятно, совершаю большую ошибку. Меня ничего теперь не держит от опрометчивой глупости, которая скрасит мой поздний вечер. Закрываю с тихим щелчком дверь. Илья оглядывается.

— Надеюсь, я выйду сегодня живым из твоей обители, Госпожа.

Надоело. Я устала быть приличной женщиной, которая упускает легкое томление жизни из-за придуманных и искусственных правил порядочной леди. Такую меня никто не оценил.

— Госпожа желает, чтобы ты развеял ее скуку, — скидываю пальто. — Оплошаешь, то голову с плеч.

— У меня аж мурашки, — голос Ильи понижается до глухой хрипотцы.

Глава 37. Теперь я понимаю

— Лучший чай в моей жизни, — Илья отставляет чашку на импровизированный столик из табуретки перед диваном.

— Сено сеном, — хмыкаю я, разглядывая упаковку с пакетиками. — Вкуса у этого чая совершенно нет.

— Дело не во вкусе, а в обществе, — аккуратно забирает коробку из моих пальцев и отбрасывает в сторону.

Я утром, когда встала, решила не складывать диван и просто накинула поверх одеяла плед. Сейчас я о своей лени сожалею, потому что для Ильи больше простора.

— Выдохни, Вита, — поддается в мою сторону и заглядывает в глаза.

Почему мужчины, даже несвободные, имеют право на слабости, а женщина нет? Я в разводе. Я одинока, однако в груди поднимается нелогичное чувство вины и перед кем? Перед Артуром, который мне изменял в браке и не задумывался о том, что предает меня? И нас с ним больше ничего не связывает. Вина обращается в злость.

— Ты очень красивая, — выдыхает в губы Илья.

Ради кого мне теперь быть приличной женщиной? Я из-за своей честности, слепой любви и доверия оказалась у осколков семьи. И не я разбила наше зеркало. и мне все еще больно и в груди зияет дыра, которую я хочу заткнуть хоть на секунду.

Илья целует меня в уголок рта, затем в щеку, касается губами линии челюсти, и я закрываю глаза. Обжигает поцелуями шею и умело расстегивает пуговицу за пуговицей моей блузы.

— Мне остановиться? — шепчет Илья, и его губы почти касаются моей ключицы.

— Нет…

Расстегивает последние пуговицы блузки, обнажает плечи и дарит мне тягучий и пьянящий поцелуй, который кружит голову и топит сознание в густой нежности. Скидывает левую лямку бюстгальтера, пробегает теплыми, будто наэлектризованными, пальцами по плечу, вызывая во мне легкий и трепет, что уходит волной вниз живота. Как давно я не испытывала

— Ах ты урод! — выныриваю из омута под рев Артура, что врывается в квартиру.

— Ты не закрыла дверь на ключ? — охает Илья, а в его расширенных зрачках проскальзывает испуг.

Артур разъяренным медведем кидается к нам. Пинает табуретку под мой визг, и Илья не успевает увернуться от его кулака в область скулы. Заваливается назад, но мой бывший муж с рыком хватает его за грудки и швыряет на ковер.

— Проваливай! — вскакиваю я на ноги, запахивая блузку на груди. — Оставь меня в покое!

— Ты ничего ей не хочешь сказать, Илюша? — Артур игнорирует мои слабые удары по спине и делает шаг к Илье, который с болезненным выдохом ощупывает скулу.