Измена. Простить нельзя уйти (СИ)

Марат с порога смотрит на меня с виной и досадой. Замечаю у него в руках большой конверт. Дрожь пробегает по спине.

— Что это у тебя? — спрашиваю осторожно, хотя уже догадываюсь, что он мне ответит.

— Тест на отцовство, — говорит Марат, пряча конверт за спину.

— Да твою жешь! — снова хватаюсь за живот.

У меня не остаётся сомнений в том, что схватки стали чаще. Мне резко становится фиолетово на тесты, чужих детей и любовниц. Становится страшно за ребёнка и за себя.

— Вер, ты пойми, это всё ошибка, — произносит Марат, опустив взгляд.

— Марат, тут у нас посерьёзнее проблемы, — отвечаю я. — У меня по ходу роды начались.

Часть 10 «Жена и сын» 10.1

Марат

Я смотрю на Альбину и у меня не укладывается в голове, как она могла поступить со мной так. Всё то время, что мы были знакомы, я относился к ней с сочувствием. Мне казалось, человеку просто не повезло. В том числе и со мной. Но я не злился, даже когда она отправила то сообщение, я винил больше самого себя. Теперь я держу в руке конверт с заключением лаборатории, проводившей экспертизу ДНК, и у меня нет больше никаких иллюзий относительно того, что Альбина за человек.

— Зачем ты соврала? — спрашиваю её, прищурившись. Она прячет заплаканные глаза.

— Я ведь уже говорила, что люблю тебя, Марат, — лепечет еле слышно, прижимая дочку к груди.

— На что ты надеялась?! — я чуть повышаю голос. — Что я не стану проверять, мой это ребёнок или нет?

Альбина вжимает голову в плечи. Кусает обветренные губы.

— У меня не было выбора, Марат. Настоящий отец ребёнка никогда его не признает, — её подбородок начинает слёзно трястись. — А я ведь совсем одна. Мне стало так страшно, когда я узнала, что беременна. Ты всё время был рядом и поддерживал. И в тот вечер пришёл расстроенный. Я подумала: «Может это мой шанс?»

— Так что у нас было? — я смотрю на неё пристально.

— Только орально, — она снова прячет глаза. — Пыталась раскочегарить как-то. Но ты был пьян, так дальше дело не пошло.

Я припоминаю те самые моменты, что врезались в память. Альбина на коленях передо мной. Значит, вот что это было. Я тяжело вздыхаю. Противно от всего этого. От неё, от себя, от всей этой ситуации. И вроде бы мне должно стать легче, что ребёнок не мой. Но я понимаю, что не тот это случай, когда можно нацепить белое пальто и сказать, что это всё её вина, а я весь такой ни при чём.

Стыдно, что Вера столько всего пережила накануне родов. Я могу думать только о ней и о малыше. Кажется, у мамы была какая-то знакомая в роддоме. Надо бы позвонить ей и узнать, что происходит. Я поднимаюсь со скамейки, той самой и делаю пару шагов в сторону машины.

— Марат, постой! — бросает Альбина вслед. — Не уходи, пожалуйста. У меня ведь никого ближе тебя нет.

— Альбин, я тебе никто, — отвечаю со вздохом и встряхиваю конвертом в воздухе. — Теперь уже официально.

На глазах у неё выступают слёзы. Она опускает голову и касается лбом края одеяльца, в которое обёрнута девочка.

— И, может, не мне говорить тебе такое, но научись уже не перекладывать ответственность за свою жизнь на окружающих людей, — добавляю я. — Ты ж мать, в конце концов.

— Да пошёл ты! — отвечает она мне злобно. — Давай, поучи меня ещё жизни, лошара!

Она кладёт девочку в коляску и быстро катит её по ухабам до подъезда. Я секунду ещё смотрю на это, а потом разворачиваюсь и иду к машине.

* * *

— Да успокойся ты, Марат, — качает головой Эльвира, стоя у гладильной доски.

— Не могу я успокоиться, — отвечаю я. — И чего я вообще полез смотреть в интернете, что из себя представляют преждевременные роды.

— Не преждевременные у неё роды! — возражает мама. — Так, может срок неправильно посчитали. Не переживай, всё нормально будет.

Я в нетерпении подскакиваю с кресла и начинаю мерить шагами комнату. В зал заходит муж Эльвиры.

— Чё, молодой папаша, очкуешь? — с усмешкой бросает он. Эльвира запускает в него недоглаженным полотенцем.

— Не начинай! Видишь же на нервах человек. Зачем ещё масла в огонь подливаешь?

— А может, ему накапать чего-нибудь успокоительного?

— Я тебе накапаю!

Оглядываю комнату. Пытаюсь найти, на что бы отвлечься, чем занять себя. Я раньше не понимал, как некоторые мужики, у которых жёны в роддомах, могут пить. Но сейчас до меня дошло, что это нечто, что ты вообще не можешь никак контролировать, и просто сходишь тихо с ума.

— И почему она так долго не отвечает? — говорю я себе под нос и вздыхаю.

— Марат, давай из тебя человек выйдет, да? — кричит мне Эльвира с другого конца зала.

— А её в родовую увезли уже? — мама смотрит на меня.

Я пожимаю плечами. Это странно, но от того, что меня постоянно кто-то о чём-то спрашивает, я как будто переживаю чуть меньше. Всё же хорошо, что мама с Эльвирой вызвались помочь мне с подготовкой к встрече Веры. Пусть за последние полчаса я и узнал то, о чём предпочёл бы забыть. Но главная ценность того, что все они оказались тут, в нашей квартире, состоит в своеобразном подтверждении того, что тёмная полоса для нашей семьи закончилась. Нам всё ещё тяжело без папы, но сегодня мысли каждого заняты другим событием. Мы ждём Веру и нашего сына.