Измена. Расплата черного дракона

В тот же миг хлесткий порыв ветра снова донес до его слуха заливистый женский смех, вырвавшийся из приоткрытого окна покоев Лисиль.

– Герр Хейл, я верю, что совсем скоро вы поправитесь и… – дворецкий заготовил длинную ободряющую речь, ведь отвечал хозяину на этот вопрос уже не впервые. Мужчина знал, что прогулка по парку в солнечную погоду поможет Хейлу пережить новый день в инвалидном кресле. Главное, как можно скорее увести дракона подальше от дома, где Лисиль бесстыдно развлекалась с главой стражи. О ее тяге к крепкому молодому телу Терранса давно уже знало все поместье, включая его хозяина. Вот и сейчас жена лорда опять громко рассмеялась, игриво вскрикнула и застонала, вклинившись тем самым в речь дворецкого.

– Стой! – приказал Хейл, вскинув руку вверх. Когда-то он отчаянно спасал ее от проклятия и радовался, что увечье исчезло, но беда пришла с другой стороны. Вот уже год, как у лорда Эгертона отнялись ноги. Сначала он не придавал значения легкой боли в костях. Но недуг коварно набирал силу. Королевский драконий лекарь после подробного осмотра сделал вывод, что Хейла отравили уникальным смертельным ядом, который забирает жизнь по капле и медленно убивает жертву. Без особого магического рецепта от верховных магов не обошлось. Но выяснить, как яд попал в его организм, не удалось. У бывшего маршала Таэросской армии слишком много врагов, от того он и превратил свой дом в нерушимую крепость. Правда, это не спасло Хейла от распространения болезни. Способность превращаться в дракона он потерял еще в первый год после отравления, а потом и вовсе очутился в инвалидном кресле. – Вези меня на аллею Памяти! – указал он пальцем в сторону Черной аллеи, как ее часто называла Лисиль. Там, в родовых склепах Эгертон хранились сердца умерших предков драконов. В последнее время Хейл часто посещал это тихое, пропитанное историей место. А новый самый высокий склеп из черного камня по его приказу уже начали строить для него самого.

– Герр Хейл, сегодня чудесная погода! Прогулка по саду…

– Вези! – недовольно рявкнул на слугу хозяин и уткнулся злым взглядом в плед, укрывающий бесчувственные ноги.

Он подумал о Лисиль, которая, в данный момент, наслаждается жизнью и нахально ему изменяет. Ироничная ухмылка расплылась на бескровных губах. В своем нынешнем положении он вынужден терпеть предательство от женщины, которую всегда боготворил. У Хейла была на это веская причина! А старый скандал давно выявил реальность его нынешнего положения в семье. Любимая Лиси так разозлилась на мужа, который высказал претензии из-за ее разгульного поведения, что замкнула его на двое суток одного в комнате и запретила слугам прибегать на зов колокольчика. Хейл как сейчас помнил те адские часы, когда он безустанно звонил в проклятый колокольчик и щурился от вони, что источало его недвижимое тело. Урок он усвоил надолго, потому и молчал, сглатывая обиду и боль. Поначалу пытался писать тайные письма с жалобами на Лисиль сестре, что жила в королевском дворце, но потом понял, что это бессмысленно и жена полностью взяла его никчемную жизнь под контроль. Уже год он не получал ни одной весточки от родных и пришел к выводу, что письма за него отправляет Лисиль. Да и как бороться за справедливость, если при любом удобном случае жена угрожает забрать у него самое дорогое, что осталось в жизни!

В отместку Лисиль, чтобы лишний раз напомнить о себе, он специально доводил каждую новую сиделку до истерики и заставлял женщин бежать из поместья без оглядки. Лисиль же всегда злилась, но упорно искала для него очередную жертву. Это стало их негласной извращенной игрой. Все, о чем мечтала Черная леди Таэроса, как ее называли в светском окружении, это избавиться от общества больного супруга и дождаться его естественной смерти от уникального яда. Поэтому средств на постройку его именного склепа она совсем не жалела.

– Хотите посетить усыпальницу отца? – спросил Гектор, как только свернул на аллею.

Если у дворецкого идеально выверенные квадратные каменные постройки вызывали оторопь, то у Хейла священный трепет. Он знал, что совсем скоро его мертвое сердце вынут из груди, опустят в золотой гроб, а прах заключат в подножие высокой статуи. Знал, что его портреты снимут со стен дома и перенесут в холодный склеп. Покроют плотным слоем прозрачного камня и зажгут в память о нем лампаду. А еще он знал, что кроме родной и единственной дочери его никто и не вспомнит.

– Нет, отвези меня к Леони, – проговорил он еле слышно и устремил взгляд вперед. Там, в самом конце аллеи по его приказу возвели скромное строение. Лисиль изначально была против, посчитав это решение осквернением всего рода Эгертон, но Хейл настоял на своем и ни разу об этом не пожалел.

Чем быстрее он лишался здоровья, тем чаще посещал место памяти его первой жены, единственной женщины, которая подарила ему ребенка. И пусть там не было ни частички ее тела, он верил, что ее душа приходит, видит его и слышит.