Измена Родине. Заговор против народа

Облавы показали министру юстиции, что закон 1917 г. об иностранцах, теоретически служивший основанием для его действий, создавал для него излишние неудобства. В силу этого закона нельзя было ни арестовывать иностранцев, ни обыскивать лично их или их квартиры, не имея на это ордеров. Закон требовал также, чтобы вопрос о высылке иностранцев из страны решался в порядке справедливого разбора их дел административными властями, причем они имели право прибегать к помощи адвокатов.

«Эти правила связывают нам руки», — жаловался Пальмер.

Он решил добиться их пересмотра.

Чтобы избежать возражений со стороны тех, кто проявлял чрезмерную щепетильность в юридических вопросах, Пальмер тщательно избегал всякой огласки своих планов. Как сам он впоследствии рассказывал, «учитывая, что уголовное законодательство Соединенных Штатов не обеспечивает возможности должным образом разрешить вопрос о радикалах, министерство юстиции провело несколько совещаний с представителями министерства труда и добилось удовлетворительного соглашения о порядке осуществления правил высылки».[16]

Совещания, о которых говорил Пальмер, проводились в строгой тайне, В силу «удовлетворительного соглашения», достигнутого Пальмером с исполняющим обязанности министра труда Джоном Эберкромби, правила были изменены: процедура выдачи ордеров на аресты стала проще, и арестованные иностранцы лишились права прибегать к услугам адвокатов. Пальмер предъявил Эберкромби целую кипу отпечатанных на ротаторе бланков «показаний под присягой», якобы устанавливавших виновность лиц, которых он хотел арестовать. Взамен он получил несколько тысяч ордеров на аресты.

Среди участников тайных совещаний представителей министерства юстиции и труда был и специальный помощник министра юстиции Джон Эдгар Гувер…

Впоследствии, когда одно из дел о незаконном аресте иностранцев разбиралось в суде, судья задал уполномоченному по иммиграции Генри Скеффингтону вопрос:

«Получали ли вы какие-нибудь инструкции по этому поводу?»

«У нас была договоренность», — ответил Скеффингтон.

«А письменные инструкции?» — переспросил судья.

«Нет, — ответил Скеффингтон. — Мы совещались в министерстве труда в Вашингтоне с г-ном Гувером».

* * *

2 января 1920 г., в 8 час. 30 мин. вечера, начались облавы по всей территории США. В семидесяти с лишним городах агенты министерства юстиции в сопровождении полиции штатов и городской полиции врывались на собрания, в частные конторы и квартиры. В Нью-Йорке было арестовано около тысячи человек. По улицам Бостона провели в тюрьму около 400 закованных в наручники мужчин и женщин. Тысячи людей были арестованы в штатах Мэн, Орегон, Нью-Джерси, Калифорния, Огайо, Миссисипи, Иллинойс, Небраска и многих других.

И повсюду участники этих облав вели себя не как блюстители закона, а как банды погромщиков.

В Нью-Йорке агенты федеральной полиции, сыщики и полицейские силой вломились в помещение центрального комитета коммунистической партии; потрясая револьверами, они арестовали и сфотографировали всех, кто в это время оказался в здании, а затем сорвали со стен портреты Юджина Дебса, Карла Маркса и Фридриха Энгельса, сделали из них маски, нацепили их на собственные физиономии и в таком виде с шумом носились по всему зданию. В одном маленьком городке в штате Нью-Джерси полицейские агенты случайно наткнулись на комиссию граждан, собиравшую деньги на похороны бедного польского иммигранта; они арестовали на месте всех членов комиссии и засадили их в тюрьму вместе с другими арестованными «радикалами». Описывая впоследствии облавы в штате Массачусетс, судья бостонского окружного суда Джордж Андерсон рассказывал:

«Принимались всевозможные меры для того, чтобы дать этим облавам широкую огласку, представить дело таким образом, будто государству непосредственно угрожала серьезная опасность, против которой и ополчилось министерство юстиции. Арестованные иностранцы были в большинстве случаев совершенно мирными и безобидными труженикамимногие из них недавно занимались в России хлебопашеством. Но для того, чтобы посадить их в поезд или провести по улицам Бостона, их заковывали попарно в наручники, а затем всех сковывали общей цепью. Лица, арестованные в северной части округа Нью-Гемпшир, были сначала свезены в тюрьму в город Конкорд, а затем в специальном вагоне доставлены в Бостон, причем и они были в наручниках и скованы общей цепью. Когда поезд прибыл на Северный вокзал, фоторепортерам было разрешено снимать этих иностранцев в наручниках и цепях; то же самое происходило на пристани, когда их сажали на пароход для отправки в тюрьму на остров Дир…»

Относительно поведения участников облав тот же судья Андерсон заявил:

«Банда остается бандой — все равно, составляют ли ее чиновники, выполняющие указания министерства юстиции, или преступники, лодыри и хулиганы».