Измена. Сбежать от любви (СИ)

А дальше всё происходит с такой скоростью и неожиданностью для Глеба, что он не успевает хоть как-то среагировать. Я стремительно делаю последний шаг и оказываюсь к нему максимально близко, быстро тянусь на носочках, одной рукой обхватываю за шею, зажмуриваюсь — и целую. Точнее сказать, просто прижимаюсь к его губам. Замираю в ожидании того, что он меня оттолкнёт, отшвырнёт, как болонку, но этого не происходит… Приоткрываю глаза, но не разрываю контакт, он смотрит на меня. А затем сводит брови к переносице, будто испытывает сильную боль, издаёт какой-то надсадный гортанный рык и неожиданно для меня, раскрывает свои губы. Я податливо отвечаю на это действие, после чего его язык проникает в мой рот. Вспышка! Разлетаюсь на бесчисленное количество атомов! Меня с ног до головы обдаёт волной ранее неизведанных чувств. Он меня опьянил! Заполнил своим уникальным, ни с чем не сравнимым в этом мире вкусом. Что это? Как поцелуй может вызывать настолько сильные эмоции? Кажется, что я сгораю и заново рождаюсь, и так бесконечное количество раз. Одна рука Глеба роняет зажигалку и обхватывает меня за голову, а вторая обвивает талию, и он с силой прижимает меня к своему телу. Мы целуемся! Жёстко. С первобытным голодом, словно два волка сражаются за кусок плоти. Божечки! Что я творю? Что он творит? Что мы творим? Внизу живота тяжелеет, болезненно и вместе с тем, приятно тянет. Грудь каменеет, по ней растекается саднящее тепло. Хочу тоже его обнять, хочу прижаться ещё ближе, ещё сильнее. Хочу буквально слиться в единое целое с этим мужчиной. Достаю руку из кармана в попытках обнять Глеба и только в это время вспоминаю про телефон. Чёрт, нужно решаться! Сейчас!

Заношу руку с телефоном вправо, касаюсь на экране заветной кнопки и нас ослепляет яркой вспышкой фотокамеры.

__________

*Футаж — короткий видеоматериал, созданный специально для видеомонтажа.

Глава 8

Яна

— Не понял блять, — резко бросает Глеб. — Ты зачем это сделала? — кивком указывает на мою руку.

Быстро блокирую телефон и собираюсь спрятать его обратно в карман, но Глеб перехватывает моё запястье и рычит:

— Ты. Чё. Мать твою. Сделала? Дура! — делает короткую паузу перед каждый словом.

И мне так некстати, приходят слова из популярной у молодёжи песни про дуру, которую тут же начинаю напевать.

— Точно дура! — фыркает он.

— Может, ты успокоишься и нормально поговорим? — выдавливаю из себя, когда кривляться уже надоело.

— Я тебе сейчас руку сломаю! Быстро включила свой телефон и удалила эту хероту, — напором берёт.

— Давай ломай! А может, сразу две? М? И заодно язык вырви, чтобы я не смогла Лёше ничего рассказать, — на одном дыхании выливаю эту тираду.

Глеб сильнее сжимает мне руку, и незажившие после Белова синяки удваивают от этого боль. Ну что за изверг? Он мне так новых добавит. Складываюсь пополам, издаю глухой стон и пытаюсь выкрутить руку из его крепкой хватки.

— Отпусти! Мне больно, придурок! — не в силах больше терпеть, рявкаю, и на последнем слове мой голос начинает дрожать.

Он ослабляет хватку и только тогда замечает синие гематомы. Физиономия становится ошалелой. Резко разжимает свою руку и задирает мне рукав.

— Это… — округлив глаза, произносит Глеб.

— Не беспокойся, это уже было. Ничего особенного, — растирая запястье, успокаиваю его. — Но было больно, знаешь ли.

Миронов снова хватает меня за руку и задирает рукав ещё выше, а затем делает то же самое со второй рукой. Пытаюсь вырваться, но он только сильнее раздражается, дёргает замок толстовки и стаскивает её с меня.

— Да прекрати ты уже! Я же сказала, всё в порядке! — перехожу на злобный крик.

— Это он? Белов? — каменным голосом толкает Глеб. Разворачивает меня спиной к себе и задирает край пижамы, чтобы осмотреть тело.

— А это не твоё дело! — отскакиваю от него, прожигаю взглядом и заливаюсь краской. Шарить у меня под одеждой — конкретный перебор.

Глеб стискивает зубы и дышит глубоко носом, отчего его ноздри на каждом выдохе расширяются. Отворачивается от меня и с безысходностью в голосе тянет:

— А-а-а, да что, сука, за день сегодня такой?

Абсолютно согласна с ним, между прочим. Это самый настоящий сюр. Замечаю, что за окном светает. Устало вздыхаю и плетусь в сторону кресла. Плюхаюсь в него и прикрываю глаза. Глеб, чертыхнувшись, выходит из домика. Слышу, как щёлкает зажигалкой: перекурить решил…

Скоро вернётся Алексей, а у нас тут турецкий сериал развернулся.

Пора заканчивать эту драму.

Через несколько минут возвращается Миронов. Вместе с ним в помещение проникает запах утренней свежести и росы, никотина и парфюма. Проходит и встаёт напротив меня, руки в карманах. Видно, что обдумывает дальнейшие слова.

— Яна Викторовна, удалите эту фотографию, — говорит привычным спокойным голосом. — Мне не нужны неприятности. Произошло недоразумение. Давайте вести себя, как взрослые люди, — заканчивает свою пламенную речь, которую, очевидно, придумал, пока “травился” никотином.

— Яна Викторовна... Мы снова перешли на “вы”? — говорю с лёгким сарказмом в голосе.

— Это моя работа, и я не хочу её потерять. Поэтому…