Измена. Сбежать от любви (СИ)

— Ты прикалываешься? Мы же не малолетки какие-то! Да, переспали. И что? Мы взрослые люди, это наша жизнь, и она не должна никого касаться! — Глеб расходится и на последней фразе значительно повышает голос. — Даже блять родителей. Не касается! Сами разберёмся во всём.

— Ты совсем идиот или притворяешься? — шиплю на него. — Свали отсюда, к херам собачьим, я тебе сказала!

— Рот свой закрой, пока я тебе его с мылом не вымыл! — рычит и надвигается на меня.

Подходит, кладёт руки мне на плечи и встряхивает.

— В себя приди! Я никуда не уйду. Уяснила?

Скидываю его руки и несильно отталкиваю от себя. Разворачиваюсь и направляюсь к маме, но в проходе замираю перед лужей и множеством осколков. Именно так я сейчас себя и ощущаю. Как же символично. Словно отражение моей души, которая в данный момент также изранена осколками и болезненно кровоточит.

— Пиздец, — шёпотом бросает Глеб.

Не оборачиваюсь и никак не комментирую. Собираюсь просто перешагнуть разлившийся компот, но Миронов касается моей руки. Вплетает свои пальцы. Тянет на себя. Прижимает. Вздыхает с досадой.

— Прости, — также шёпотом отдаётся. — Сядь на кровать, я сам всё уберу, и потом поговорим с твоей мамой.

Отворачиваю голову в сторону. Тяну сквозь ноздри воздух, издавая на выдохе мучительный стон. Практически без сил плетусь к окну, обнимаю себя за плечи и замираю, разглядывая улицу за окном.

Глеб собирает крупные осколки, более мелкие подметает, затем собирает компот тряпкой. На несколько раз промывает пол. Мама в это время никак себя не проявляет, будто её и вовсе нет дома.

— Ян, я закончил. Идём?

— Идём.

Мама сидит на кухне за столом, опершись локтями о его поверхность, и уткнулась в сложенные вместе руки подбородком. Смотрит в одну точку, пустыми глазами. Рядом стоит чашка остывшего чая.

— Тамара Игоревна, мы с Яной… — начинает Глеб,

— Никаких ВАС с Яной нет! — жёстко перебивает его. — Яна замужем, и точка. Замужем за прекрасным, благородным и любящим её мужчиной! А ты? Просто воспользовался девчонкой! Я была о тебе совсем иного мнения, а ты оказался подонком, из-за которого может развалиться семья.

— Ну да, благородный, любящий… — говорит он с сарказмом и ухмыляется. — Как же много вы не знаете или не хотите знать о жизни дочери.

— Глеб, замолчи! — зло выкрикиваю и смотрю испепеляющим взглядом. — Хватит!

Повисает долгая пауза, которую никто не решается прервать. Глеб стоит, облокотившись о дверной косяк, и искрит недовольством. Мама практически не меняет позы, так и сидит за столом как статуя. Я пристроилась напротив стола, облокотившись на мойку, со сложенными на груди руками. Смотрю на небо за окном, так легче сконцентрироваться на чём-то другом.

— Что же ты сделала? — негодует мама. — Лёша же тебя так любит? Как ты ему в глаза будешь смотреть? Как ты с ним дальше жить планируешь? Ой, батюшки, что творится! — мотает головой и снова всхлипывает.

— Мам, ну не надо, не плачь! — на надрыве выпаливаю и сама же зеркалю её состояние.

— А как же дети? Лёшка же так мечтал о большой семье… Яна… — мама начинает плакать, прижимает кулак к губам, встаёт и уходит в ванную.

А когда выходит, смотрит на нас полными холода глазами и говорит:

— Яна, собирайся и уезжай домой. Всё. Ты нагостилась. Я не собираюсь участвовать в этом или, того хуже — прикрывать ваш стыд. Сейчас же собирай вещи и уезжай к своему мужу. А там уже разбирайтесь и живите как хотите.

Глеб поднимает брови, уводит взгляд в сторону, прохрустывает поочерёдно костяшки на кулаках. Приоткрывает рот с намерением что-то сказать, но я его перебиваю:

— Глеб, иди собирайся. Мы едем домой.

— Сегодня?

— Сейчас!

Глава 25

Яна

Ледяной ветер бьёт в лицо, а на небо стремительно набегают свинцовые тучи. “Будет гроза”, — думаю и жду, когда Глеб загрузит все вещи.

А ведь я, кажется, впервые за всю жизнь поругалась с мамой. Хотя ссорой это не назвать. У неё свои устоявшиеся принципы. Я понимаю эту позицию, более того, согласна с ней. Да, это измена, и то, что у нас с Алексеем в отношениях большая дыра, не отменяет её факт. Я его жена. Я — Белова. А главное, на данный момент, я не вижу дальнейшего развития событий с Глебом.

Кто мы друг другу? Что мы чувствуем?

Всё это настолько не то что туманно, а нереально и абсурдно. Но суть в том, что нам теперь с этим нужно будет как-то уживаться. Миронов сам не уйдёт с этой работы, а я не стану просить Алексея уволить его, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Вдалеке сверкнула молния, разрезая небо кривыми линиями.

— Сейчас ударит гром, — не сразу понимаю, что эту фразу я говорю вслух.

Глеб закрывает багажник, поворачивается в сторону, откуда движется гроза, и тоже ненадолго замирает в ожидании раската грома.

Но его не происходит. В воздухе слышны лишь звуки ветра и шелест листвы.

— Всё готово, — поворачивается и смотрит с едва уловимой улыбкой, словно хочет подбодрить меня. — Пора ехать.

Выхожу из-под козырька подъезда, подхожу к автомобилю, оборачиваюсь назад и поднимаю голову в сторону наших окон. Пусто. Глупо, конечно, ожидать, что мама будет счастливо махать мне на прощание ручкой, но всё же. Поганенько.