Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами

Он подчеркнул, что готов двигаться в направлении скорейшего объединения Германии. Желая показать Колю, что все это время он был на его стороне — типичный для Горбачева прием, — он добавил: сейчас, когда съезд партии остался позади, он волен следовать собственной интуиции.

Во второй половине дня Горбачев и Коль вылетели в Ставрополь. В самолете они полемизировали по поводу размеров будущей немецкой армии. По прибытии в свой родной город Горбачев показал Колю кабинет, который занимал, будучи местным партийным лидером, затем повел Коля прогуляться по городской площади.

На Кавказе, в курортном местечке Архыз, два руководителя беседовали до поздней ночи. Последние перемены в НАТО, сказал Горбачев, помогут ему лояльно отнестись к единой Германии, которая сама будет выбирать внешних союзников.

В ответ на это Коль пообещал провести официальные переговоры о выводе советских войск из Восточной Германии и о сокращении общегерманской армии в будущем. Советам, заверил он, будет предоставлен переходный период продолжительностью в три-четыре года для вывода своих войск из Германии. После ухода войск Германия выделит материальную помощь на устройство военнослужащих в советском обществе. Горбачев выразил надежду, что в Восточной Германии не будут размещены ни ядерное оружие, ни иностранные войска.

На следующий день во время совместной пресс-конференции Горбачев заявил:

— Нравится нам это или нет, но наступит время, когда единая Германия войдет в НАТО, если таков будет ее выбор. Тогда, если опять-таки таков будет ее выбор, Германия сможет сотрудничать с Советским Союзом — в определенном масштабе и в определенной форме.

— Это прорыв, — сказал Коль, — фантастический результат.

Если считать, что «холодная война» закончилась в какой-то момент, то, вероятнее всего, это произошло именно тогда, когда Горбачев согласился на объединение Германии в рамках НАТО. Разделение Германии обусловило почти полувековое разделение Европы: завоевание Сталиным Восточной Европы фактически началось тогда, когда Красная Армия вступила в Восточную Германию, захватила Берлин и превратила зону советской оккупации в новое государство — Германскую Демократическую Республику — жемчужину в короне советской империи.

Некоторые помощники Шеварднадзе советовали ему привлечь к принятию решения по Германии других членов советского правительства, в первую очередь германистов — таких, как Валентин Фалин и Николай Португалов из секретариата ЦК и Юлий Квицинский из Министерства иностранных дел. В этом случае ответственность за окончательное решение легла бы и на них.

Однако Шеварднадзе опасался, что привлечение официальных лиц — противников объединения Германии, — может стать тормозом, и фактически он был единственным, кто убеждал Горбачева согласиться на полное членство Германии в НАТО.

Позднее Португалов соотнес это решение с обсуждением проблемы Германии в Белом доме Бушем и Горбачевым, назвав линию поведения Горбачева неумной.

— То, что произошло, было настолько непрофессионально и настолько неожиданно, что мы все изумились… Это выглядело ужасно, скандально. Мы могли и должны были просить Коля согласиться на военный статус Германии французского образца. Это не было сделано из-за того, что Шеварднадзе давил на Горбачева в пользу своей линии уступок американцам.

Старый германист Валентин Фалин сказал своим коллегам, что Шеварднадзе продал Горбачеву «список товаров» за объединение Германии в рамках НАТО. Злясь на то, что его не допускали к дискуссиям, Фалин в кулуарах обвинял Шеварднадзе в получении «некоего тайного денежного вознаграждения» от промышленников Западной Германии и желчно называл его «самым влиятельным американским агентом».

Год спустя Бессмертных вспоминал этот момент как основную веху во взаимоотношениях Горбачева со сторонниками жесткой линии:

— Согласие на членство единой Германии в НАТО стало одним из самых ненавистных шагов в истории советской внешней политики и останется таковым на десятилетия.

А в Белом доме Буш заявил, что решение Горбачева «как нельзя более отвечает интересам всех европейских стран, включая Советский Союз». Во вторник утром, 17 июля, Буш 45 минут говорил с Горбачевым по телефону. Буш выразил сочувствие Горбачеву по поводу нападок на него как левых, так и правых на съезде партии. Он сказал, что и ему иногда приходится терпеть бичевание со стороны конгресса в Вашингтоне. Однако, когда Горбачев, воспользовавшись случаем, еще раз спросил о финансовой помощи Запада, Буш вежливо его осадил.

С точки зрения президента — из-за отсутствия более радикальных экономических реформ в СССР — денежные вливания, о которых просит Горбачев, будут не более чем смешением здоровых денег с больными. Они не принесут Советскому Союзу ощутимой пользы, а значит, не станут и реальным подспорьем Горбачеву…

К лету 1990 года Буш и Бейкер решили (между собой) всерьез заняться другими нынешними советскими лидерами — помимо Горбачева, — обладавшими определенным потенциалом.