Измена. В ловушке

Но, взглянув на красивое, мирно спящее личико Егорки, я осознаю, что не должна отчаиваться. Жизнь не ограничивается мужчиной. Предательство — это больно, но я выживу, куда я денусь.

На цыпочках выхожу из комнаты. Неловко в чужом доме — понятия не имею какие тут порядки и правила, до скольки спит хозяйка, что можно трогать, а что нельзя. Но если я тайком доберусь до кухни, ничего же? И пока я спускаюсь со второго этажа на первый, хлопает входная дверь, и на пороге появляется тетя Зина. Вот так. Пташка она ранняя. Увидев меня, широко улыбается:

— Доброе утро, Вика. Как спала? — в ее голосе столько ласки, что я невольно улыбаюсь в ответ:

— Хорошо. Доброе утро, — невольно смущаюсь, — Вы извините что мы к вам приехали и спасибо вам…

Продолжить она мне не дает:

— Глупости! Ты иди умывайся, а я сделаю кофе. И не стесняйся! Я женщина немолодая, одинокая, вы мне только в удовольствие.

За завтраком мы неспешно обсуждаем сначала погоду, потом дела церкви, и лишь под конец, убедившись, что я привыкла к обстановке, тетя Зина произносит:

— Женечка сказала что у вас была крепкая семья…

— Была, — киваю, — муж привел домой любовницу, а нас выгнал.

Отвожу взгляд. Дикая ситуация. И чем дольше я о ней думаю, тем больший стыд испытываю.

— Я наверно плохая жена… По крайней мере он сказал что плохая.

— И чем же ты плохая? — лицо тети Зины делается серьезным:

— Ухаживала за ребенком, а на мужа не обращала внимания.

И, немного помолчав, я вдруг вываливаю все что у меня накопилось: и про то как я переживаю за Егорку, и как не уследила за Максимом, и как мне стыдно за все что случилось. И что видимо я очень плохая дочь и невестка, потому что помощи мне ждать не от кого. По лицу текут слезы, а я рассказываю и рассказываю. И что я некрасивая, и толстая…

— Но это еще не все мои проблемы, — вытираю ладонью щеки от слез. — Еще я беременна.

Тетя Зина молча и серьезно кивает, затем, наливает в стакан воды и, вытащив какую-то таблетку, протягивает мне:

— Выпей и успокойся, — смотрит наставительно и серьезно, — Эта таблетка безопасна для беременных, но тебя успокоит. Все будет хорошо. Ты хорошая жена и мать, а то что говорит этот ушлепок, даже не думай принимать близко к сердцу!

Я послушно выпиваю таблетку, а тетя Зина продолжает:

— Ты же вроде сказала что взнос на квартиру твой был, правильно тебя понимаю?

— Правильно, — всхлипываю.

— Еще у тебя двое детей. А скоро будет трое, — кивает, — Это значит что большая часть квартиры твоя. И Максим скоро покатится колобком оттуда вместе со своей лохудрой.

— Покатится-то покатится, — невольно соглашаюсь, — но мне на что-то жить нужно. Он сказал что будет платить минимальные алименты, а его Марина все для этого сделает. То есть мне нужно выйти на работу, а как я это сделаю с больным ребенком, который постоянно плачет, с которым надо постоянно заниматься? В офис меня не возьмут, курьером тоже не получится… Я не знаю что делать. Просто не знаю.

— Значит попробовать работать из дома, — предлагает тетя Зина.

— Кем?

— Может ты умеешь что-то делать руками? Подумай.

— Руками… — на секунду задумываюсь, затем твердо киваю, не в состоянии сдержать улыбку, — Руками я умею. Я же вяжу. Могу разговаривать и вязать, заниматься с Егоркой и вязать… Да все что угодно. Один вопрос: будут ли покупать мое вязание?

— Будут! Уж тут не переживай. С этим мы что-нибудь придумаем.

Глава 14. Вика

На то чтобы прийти в себя потребовались сутки. Связавшись с учительницей, кое-как объясняю почему Вера пропускает занятия, потом вожусь с Егоркой, который, вопреки моим опасениям, нисколько не переживает из-за переезда. Хнычет конечно, но не больше обычного. Только мои руки пока что трясутся, да иногда хочется сесть и зарыдать. Тетя Зина мне советует пару дней просто ни о чем не думать, и наверно это хорошая идея.

Обстановка располагает. Тут очень уютно: ухоженный крохотный сад, светлые комнаты, все мило и чисто. Тетя Зина подолгу ухаживает за клумбами, и на них любо-дорого посмотреть. Поэтому днем, гуляя с Егоркой вокруг дома, я сажусь на лавочку и с подолгу разглядываю астры.

Вечером я чувствую себя гораздо лучше, но как только мне удается хотя бы немного отвлечься, звонит мать.

— Вика, как твои дела? С мужем не помирилась? — в ее тоне недовольство, что неожиданностью не является. Она и так-то считала меня неудачницей, а теперь и подавно.

— Нет, — вздыхаю.

— Не звонил тебе? Не предлагал вернуться?

— Не звонил и не предлагал, — как быть такой наивной не представляю.

— А ты не звонила?

— Нет конечно… — пожимаю плечами.

— И зря! Будь мудрой, позвони и скажи что ты без него жизни не видишь, извинись, предложи съехаться. Как ты сама жить-то будешь? У тебя что, есть работа? Постоянная зарплата? А? Дорогая ты моя. Уйми гордыню и попросись обратно. — ее голос требовательный, с нотками обиды что я такая дура и не понимаю очевидных вещей. Хотя на самом деле все тут ясно: мама боится что я стану для нее проблемой.

— Мам, а за что я буду извиняться?

— В чем он тебя обвинял?