Измена в новогоднюю ночь (СИ)

— И зачем ты тогда… меня поцеловал?

— Мне захотелось. Ты такая красивая, чистая девочка, устоять нереально.

Я теряюсь, не знаю, что сказать. Возможно, Гордей сейчас предложит мне те самые отношения? Это как-то слишком стремительно и вообще…

Но Гордей молчит. И это дезориентирует ещё сильнее.

— Ань, послушай, — берёт меня за руку мужчина после неловкой паузы, — ты слишком всё усложняешь. Вот смотри, с твоим Игорем у вас были отношения, но верности не было, так?

Киваю.

— То есть вот этот статус, он не защищает от измен. Я тебе больше того скажу, даже статус мужа и жены от них не защищает.

Внутри всё вянет ещё больше. Как страшно жить.

— Получается, надежды нет? Лучше тогда вообще быть одной.

— А вот тут ты неправа, — загадочно прищуривается мужчина. — Есть одно средство.

— И какое? — смотрю на него недоверчиво.

— Чувства. Искренние, крепкие, настоящие.

— Красиво говоришь, — усмехаюсь. — Проверяешь вариант с “доверчивой идиоткой”?

— Нет. Ты уже получила прививку от доверчивости.

— Да, и теперь в слова мало верю.

— Правильно, не верь в слова. Ты в глаза смотри и в душу.

О, а это очень опасно. В случае с Гордеем, так точно.

— Глаза тоже врут.

— Мои — нет. Смотри внимательно, что ты видишь?

Встречаемся глазами. Теряюсь тут же. Потому что не могу выдержать этот полный вожделения взгляд.

Гордей берёт меня за руку, пытается притянуть к себе, но я не даюсь. Отворачиваюсь.

— Ты хочешь меня, я вижу. Но при чем здесь чувства?

— А ты думаешь, из чего они рождаются? Иди сюда, — всё же притягивает к себе на колени. Берёт мою ладошку и прикладывает к своей груди. — Его послушай. Отключи голову, просто почувствуй, — шепчет мне на ухо, и мурашки разбегаются табуном по коже. А под ладонью так сильно бьётся его сердце. Оно беспокойно трепещет в такт моему. И очень хочется поверить этому взрослому харизматичному мужчине, но… Это страшно.

А он находит все новые слова, которые рушат мою броню:

— Я расскажу, что чувствую сейчас, а ты подумай, похоже ли это на обычный секс.

Этот змей искуситель целует меня в шею, а руки его, едва касаясь, блуждают кончиками пальцев по плечам, спине.

— Ты пахнешь, как самое сладкое искушение. Рядом с тобой у меня немеют руки от желания прикоснуться, и одновременно от трепета внутри. Я хочу тебя сжать, и пошло трахать всю ночь, но вместе с этим я хочу просто целовать тебя не останавливаясь. Ты вызываешь во мне давно забытые ощущения. Твоя неискушённость заводит значительно сильнее, чем самые откровенные позы секса. Но главное, я знаю, что утром захочу принести тебе кофе в постель и смотреть, как ты просыпаешься. Как первые лучи солнца окрашивают твоё идеальное личико, играет в рыжих локонах. Я хочу ласкать тебя нежно, а потом срываться от страсти…

Не понимаю, как оказываюсь спиной на мягкой шкуре. А наглые руки забираются под мою тонкую маечку. Ткань ползёт вверх, а потом, кажется, и вовсе исчезает.

Я выгибаю шею, когда горячий язык начинает порочно кружить по возбуждённому соску…

С губ срывается стон… Я выгибаюсь дугой в мужских руках. Плыву в горячей истоме…

Как вдруг зажигается яркий свет. И прямо над нами звучит громкий истеричный женский голос:

— Гордей, ты вообще охренел?!

Глава 13

Я тут же в шоке отлетаю в угол, прикрывая кое-как грудь. Встречаюсь глазами с незнакомой разъярённой женщиной…

Первая мысль — это какая-то ошибка. Потом понимаю, что женщина назвала Гордея по имени, значит…

Перевожу ошеломлённый взгляд на Гордея.

Он тоже выглядит не менее поражённым.

— Блять, Наташа, откуда ты взялась? — цедит он сквозь зубы, сжимая раздражённо переносицу.

И тут же поворачивается ко мне, пытается прикоснуться, но я отскакиваю, как от ожога.

— Аня, иди наверх, я потом всё объясню, — кривится он, нервно оглядываясь.

— Дымов, ты ничего не перепутал? — ядовито выдаёт женщина. — Обычно эту фразу говорят жене, а не любовнице? Ещё нужно добавить: “Дорогая, это не то, что ты подумала”. Где ты успел выдрать эту прошмандовку? — брезгливо указывает на меня длинным алым ногтем.

А меня обваривает внутри от понимания: это его ЖЕНА? Я задыхаюсь, как выброшенная на берег рыба. Чувствую себя ужасно уязвимо и беспомощно под взглядом этой неприятной блондинки. Сглатываю ставший вдруг горячим комом воздух.

Начинает тошнить от понимания, в каком положении она застала нас… Боже, можно я просто провалюсь сквозь землю?

Прижимаю дрожащими руками майку к груди, пытаясь лучше прикрыться. Смотрю затравленно, как Гордей встаёт, поворачивается ко мне спиной.

— Тебя это не касается, — шипит агрессивно на жену, оттесняя её на кухню. — Ты зачем приехала?

— Волновалась за тебя, представь, — подбоченивается эта блондинистая стерва, не желая двигаться с места. — А ты тут с шалавой какой-то?

— Рот закрой, — рявкает Гордей так, что мне становится страшно за женщину.

Хватает её за рукав шубки и тащит на кухню. На меня не смотрит, и от этого становится ещё больнее.

Прошмандовка я, да? И сердце твоё не врёт, и глаза?

Смотрю им вслед, глаза наполняются слезами.

Как только они скрываются из вида, я тут же вскакиваю и бегу в ванную. Замыкаю дверь и дышу, как собака.