Измена в новогоднюю ночь (СИ)

— Вот с этим как раз придётся ограничиться чем-то не слишком сильным. Это может плохо сказаться на ребёнке. Я назначил вам то, что возможно, больше нельзя, — разводит руками врач.

Наталья хнычет, но больше ничего не требует.

— Сейчас вас заберут на несколько исследований, — сообщает врач. — Вы сможете помочь? — обращается ко мне.

— Да, конечно.

И следующие два часа нас гоняют по кабинетам. МРТ, анализы, бумажки…

Наталья картинно стонет, при каждом удобном случае просит взять её на руки, не позволяя к себе прикоснуться персоналу.

Терплю, сцепив зубы, ловя себя на мысли, что любой тактильный контакт с ней вызывает во мне волну отторжения.

Когда Наташу возвращают в палату, приходит гинеколог.

Разговариваем с ним. Он в целом повторяет всё то, что я уже и так слышал.

— Скажите, когда можно сделать тест ДНК? — задаю я главный для себя вопрос.

Наталья тут же настороженно замирает.

— В целом, есть методы, которые позволяют сделать это уже на ранних сроках.

— То есть, уже сейчас? — сверлю взглядом врача.

— Ну, сейчас ещё слишком рано. После десяти недель будет можно. А сейчас вашей жене нужен абсолютный покой. А мне кажется, что эти разговоры её расстраивают, — улыбается врачиха, успокаивающе поглаживая Наталью по руке. — Будущей мамочке нужны только положительные эмоции, ей и так досталось, согласитесь.

— Я понял, спасибо, — поджимаю губы.

Хочется, конечно, съязвить, насчёт того, кому и что досталось, но прикусываю язык. Не нужно это всё посторонним людям.

Врачиха уходит, Наталья ловит меня за руку.

— Гордей, это твой ребёнок, я уверена. И в анализе я не сомневаюсь.

— Отлично, но мы его всё равно сделаем. А сейчас я пойду. Скажи, что тебе нужно, я принесу или пришлю кого-то.

— Ничего мне не нужно, — обиженно отворачивается к стене.

— Если надумаешь, напиши.

Выхожу из больницы и жадно дышу свежим воздухом. Как будто из душной клетки вырвался. Господи, дай нам сил пережить всё это.

Достаю телефон. Чёрт. Куча пропущенных, а телефон у меня на беззвучке. Два пропущенных от Ани.

Набираю тут же. Гудки-гудки, теперь она не берёт.

Ну это ничего. Ты же ждёшь меня, моя девочка. Я лечу к тебе. Не знаю всё ещё, что говорить и как, но отпустить тебя я всё равно не смогу. Буду признаваться, а дальше… Ты ведь любишь меня, малышка? Значит, что-то придумаем.

Приезжаю к гостинице с ещё более тяжёлым чувством, чем уезжал. Внутри что-то неприятно сосёт.

Захожу в наш номер и сразу понимаю, что Ани здесь нет. Сердце срывается в беспокойный галоп.

Вещей нет. Как? Я же просил дождаться.

На кровати записка. Читаю и умираю внутри.

“Я знаю про ребёнка. Тебя не виню. Верю, ты поступишь правильно. Ребёнок не должен страдать…”

Какого хрена! А откуда ты это знаешь? Кто мог сказать?

Ответ напрашивается сам собой. Эвелина! Но! Откуда эта ведьма знает?

Интуиция вопит, что здесь что-то не так! И самый главный вопрос, где сейчас Аня?

Звоню ей ещё раз. И снова игнор. Как-то не слишком красиво, Снегурка, не находишь?

Но я не буду торопиться с выводами. Я найду тебя, и мы поговорим.

Начну, пожалуй, с квартиры твоей отмороженной мамаши.

Глава 40

Поднимаюсь в лифте на нужный этаж. Чем ближе я к квартире Эвелины, тем сильнее меня бомбит. Ну потому что я не понимаю!

Почему ты ушла, Ань? Куда?

Нет, ясно, расстроилась, разозлилась, но ты выскажи мне всё в лицо, а потом хлопай дверью.

Куда ты пошла? К матери своей пришибленной? Там тебе лучше?

Пока ехал сюда, я уже миллион диалогов в голове прокрутил, от самых спокойных, до тех, которые заканчивались эмоциональным взрывом.

Но в реале взрываться нам нельзя. Нужно отыскать в душе дзен и как-то всё разрулить.

Подхожу к двери квартиры…

Приоткрыта…

Голоса… Что за нах?

Открываю дверь чуть шире, прислушиваюсь.

Взволнованный голос Эвелины и мужской требовательный бас.

— У меня столько нет прямо сейчас, — Эвелина.

— А нам насрать! Хозяин послал привезти долг, — грубо, агрессивно.

— Заберите машину, — дрожит её голос.

— Этого мало.

— Остальное будет через пару дней.

— Что, думаешь, успеешь насосать? — насмешливо.

— Это не ваше дело.

— Ну как же… Аппарат у тебя рабочий. Может, попробуешь нас уговорить? — посмеивается второй. — А если через пару дней не будет бабок, мы твою милую дочурку по кругу пустим, поняла?

Вот тут у меня башня сразу же подтекает, и все здравые мысли улетучиваются.

— Что здесь происходит? — захожу в квартиру.

На диване сидит бледная Эвелина, а над ней двое крепких мужиков, один из них держит её за волосы.

— О, а это ещё кто? — разворачивается тот, что повыше.

— Это тот, кто тебе за дочурку череп проломит. Эвелина, ты во что вляпалась?

Глаза у этой курицы бегают, но она молчит.

Зато мужик криво ухмыляется, показывая неровные зубы.

— Бабла она нам торчит. Дамочка любит поиграть, знаешь ли. Казино, рулетка, карты. А карточный долг, это святое.

— Сколько?

— Пятнадцать кусков. Не рублей, естественно.

— Ни хера себе, — присвистываю. — Нормально ты так оторвалась.

— Я не виновата, — дрожат губы Эвелины. — Меня подставили.

— А машину ты чью собралась спустить, уж не Анину ли?

— Это моя машина, — огрызается Эвелина.