Измена в новогоднюю ночь (СИ)

И что значит, завтра брак будет расторгнут? Это ведь невозможно?

Может, Гордей не совсем это имел в виду?

Мне очень хочется верить ему, но миллион сомнений снова захлёстывают с головой.

Пытаюсь поймать в зеркале заднего вида взгляд Гордея, но он только сосредоточенно смотрит на дорогу. И кажется он сейчас недовольным и далёким. Я тоже грустнею, начинаю расстроенно покусывать губу.

Машина вдруг тормозит на заправочной станции.

– Я быстро, – бросает Гордей и покидает машину.

К нам тут же подходит заправщик, и пока он заливает бензин в бак, дверь с моей стороны вдруг открывается, и меня настойчиво вытягивают на улицу.

– Куда? – хмурится бабушка.

– Мне придержать багажник нужно, фиксаторы испорчены, – с непроницаемым лицом отвечает Гордей, вытаскивает меня из машины, открывает багажник, “пряча” нас от бабушкиных глаз, и...

Не успеваю даже ойкнуть, как меня сносят горячие губы. Жадно, настойчиво, глубоко...

Замечаю понимающую усмешку заправщика, но уже через секунду мне становится совершенно всё равно.

Обнимаю Гордея, отвечаю на поцелуй, чувствуя, как льдинка в груди плавится в этом родном уже огне.

– Люблю тебя, Малышечка моя, – шепчет он.

Расплываюсь в счастливой улыбке, потому что получаю как раз то, чего мне так не хватало.

Но сомнения мои не дремлют.

– Гордей, – заглядываю в его глаза с беспокойством.

– Всё будет хорошо, – настойчиво произносит в мои губы.

– Но...

– Нет никаких больше “но”. Не волнуйся. Я всё решу. Бабуля у тебя, конечно, коршун, – усмехается. – Но я всё равно тебя утащу. Готовься.

Жадно ещё несколько раз целует меня в губы, и таким же вихрем возвращает на заднее сиденье.

Я сижу смущённая и совершенно растерянная.

– Ну что, "заправились"? – ядовито спрашивает бабушка.

– Так точно, – как довольный кот, наевшийся сметаны, отвечает Гордей.

А я рдею как алая роза, прячу счастливые глаза. И он больше не напряжённый, а снова улыбчивый и довольный.

Мне очень хочется ему верить... А ещё, забраться к нему на ручки, как маленькой, спрятаться с его крепкие объятия и ни о чём больше не думать.

Да, Малышкина, очень это по-взрослому. Но Гордей сказал "всё решу", он сильный и сможет. А мне остаётся только довериться ему, а ещё... пережить встречу бабушки и мамы Гордея.

Надеюсь, они поладят.

Приезжаем в уже знакомый двор. Нас снова встречает пёс, которого теперь я уже не боюсь.

На крыльцо выходит мама Гордея, и я немного теряюсь, когда она заключает меня в объятия и тискает, как родную.

– Так, а чего это ты похудела, милая? – хмурится она. – Это ты, паршивец такой, девочку голодом морил? – набрасывается тут же на сына.

– Ну что ты, мам, – отмахивается. – Я её пирожными кормил, ты же знаешь, углеводики лучше всего поднимают настроение.

– “Углеводики”? – передразнивает его мать. – Мясом нужно девочку кормить! Мне внуки нужны крепкие и здоровые!

– Насчёт мяса я согласна, – подаёт голос бабуля, – а вот насчёт внуков мы ещё посмотрим. Здравствуйте! Меня Зоя Анисимовна зовут, я бабушка Анны, но поскольку вырастила её и воспитала, то можно сказать, мать.

– Очень приятно, – тут же спохватывается Людмила Степановна. Тоже представляется. – Это мы шутим так, – с улыбкой добавляет. – Вы проходите в дом. Я очень рада познакомиться.

И бабушка проходит, но не тает в ответной улыбке, держит настороженно оборону.

– Мойте руки и садитесь сразу за стол, – командует Людмила Степановна.

– А мы тоже не с пустыми руками, – раскрывает бабуля свою объёмную сумку. – Анна, чего стоишь, доставай курник.

– О, курник? – хватается за сердце Гордей. – Это запрещённый приём. Мама, прости, сегодня я мимо твоих котлет.

– Знаешь, в другой ситуации я бы обиделась, но сегодня я тебе это прощаю. И я тоже хочу попробовать этот курник! Раньше мои котлеты были на первом месте, я должна понимать, кто подвинул меня с пьедестала.

– Попробуйте, попробуйте, – наконец расплывается бабушка в улыбке.

Мы садимся за стол, заполненный разными яствами и закусками, бабуля выставляет свои пирожки, домашнюю колбасу, ну и курник, куда же без него.

Гордей активно нахваливает все наши блюда, умудряясь при этом отвешивать тонкие, но точные комплименты мне и бабуле. Людмила Степановна продолжает пестрить шутками-прибаутками. Атмосфера от этого заметно теплеет.

На столе снова появляется коньяк, и даже бабушка попускает рюмочку. А когда мы переходим к чаю, она резко ставит чашку на стол и решительно заявляет.

– Ну что, всё было вкусно, конечно, но пришла пора поговорить о главном.

– Ба, – беру её за руку, потому что сердце снова разгоняется от волнения.

– Не “Бабай”, – одёргивает. – Я должна понимать, куда тебя отдаю.

– Зоя Анисимовна права, – кивает мама Гордея. – И если вы что-то хотите спросить, то мы будем рады ответить. Но я скажу первая. Я своего сына хорошо знаю и могу с уверенностью сказать, что к Анне он относится очень серьёзно и трепетно. Я понимаю ваши опасения насчёт его первого неудачного брака, но у всех в жизни бывают ошибки.

– Мам, спасибо, но и сам за себя говорить умею, – хмурится Гордей.