Измена в подарок

— Костя, ты очень-очень поздно вспомнил, кто именно твоя жена. Пускай тебе всё кажется наигранным спектаклем, но это я. Я настоящая, которую ты так и не узнал за шесть лет. Не получится притвориться, что ничего не было, пойми ты! — хриплю на одном дыхании, и, когда тянусь отвести волосы от лица, острые бриллианты на кольце царапают кожу.

Я разглядываю кольцо, будто впервые вижу. Символ нашей любви из самого любимого украшения превратился в обычную железку. Всё ещё очень красивую, но не мою.

Любуюсь переливами камней в солнечном свете. В последний раз.

Освобождаюсь из объятий Марка и делаю несколько шагов к Косте. Мучительно больно смотреть в его глаза, но я не отвожу взгляд. Его лицо теряет очертания, размывается и остаются только глаза, в которые я так отчаянно когда-то влюбилась.

Нежным движением веду по предплечью вниз. Разворачиваю ладонь и вкладываю кольцо.

— Уходи, Костя…

25. Вместе с ветром

Костя разглядывает кольцо на ладони, будто впервые видит. Будто, и правда, только сейчас понял, что “нас” больше не будет.

Кажется, он его сразу выбросит, но нет. Сжимает руку в кулак и прячет в карман. По-прежнему вижу только глаза, всё остальное в тумане. Он был моим столько лет, и я точно знаю: в самой глубине за сотней масок он прячет боль и горечь утраты.

Забирает телефон, куртку и, громко хлопнув дверью, вылетает из дома. С этим звуком обрывается последняя ниточка, протянутая от моего сердца к сердцу Косте. Кажется, она — последнее, на чём я держалась.

Аромат роз въедается в кожу, забивается в ноздри, с каждым вдохом делая всё больнее. Слёзы затапливают, ноги подкашиваются. Марк каким-то чудом успевает меня подхватить, пока я не утонула в алом море лепестков. Он усаживает меня на диван, аккуратно вытирает ступни от клубничного сока и просто не мешает мне оплакивать своё горе.

Не знаю, сколько времени провожу, уткнувшись лицом в подушку, но, когда выныриваю во внешний мир, пол больше не украшает кровавое безобразие, исчез запах роз и бардак, устроенный Костей на кухонном островке. Марк опять колдует над своими зельями и, когда замечает на себе мой взгляд, приносит кружечку чего-то бруснично-малинового. Забота и внимание согревают не меньше чая. Тепло разливается не только по телу, но и в душе. А ещё становится невыносимо стыдно за всё, что он увидел.

— Прости, за эту сцену. Я не…

— Мирра, не нужно оправдываться. Ты не виновата в том, что он идиот. Независимо от того, что между вами произошло, так вести себя с женщиной, тем более которую сам выбрал, неприемлемо.

Не знаю, что ему ответить, и просто прячусь за кружкой. Прав. Во всём прав. Только как я не замечала все эти годы такое отношение?

Марк приносит градусник и измеряет мне температуру.

— Тридцать шесть и восемь. Ты как себя чувствуешь? Хочешь проветримся? — протягивает мне руку в приглашающем жесте, и я не могу ему отказать.

Десять минут на сборы, из которых семь уходит на то, что я зависаю у открытого крана с холодной водой. Просто дышу. Просто пытаюсь расслабить, успокоить тело и смыть мой привычный уже макияж — опухшие веки и пятна от слёз.

Оставшиеся три минуты — на то, чтобы одеться и прыгнуть в машину Марка. Мы мчимся по набережной. На улице ярко светит солнце и, несмотря на недавно сошедший снег, очень тепло. Открываю окно, вдыхая соль и йод. Ловлю руками мягкие потоки воздуха. Белая полоска кожи на пальце приковывает взгляд. Я очень редко снимала кольцо.

На свадьбе, во время выездной регистрации мы должны были читать клятвы друг другу. Но как только ведущий выдал мне микрофон и произнесла первые слова, расплакалась. Эмоции переполняли и просились на выход. Говорить, особенно во всеуслышание, было невозможно. Гости шептались, не понимая, что происходит, а нам было всё равно. Мы просто обнялись и тихо шептали на ухо друг другу самые важные слова. Не думаю, что тогда это было неправдой. Просто где-то после мы разминулись, потерялись… А найти он меня так и не пробовал.

Марк паркует машину на смотровой. Бескрайнее, уходящее за горизонт море сегодня спокойно. Переливаясь тысячами оттенков синего и голубого, оно ластится к берегу с тихим ш-шух-шух.

Мы стоим на самой вершине горы, и вид открывается умопомрачительный. Маленькая уютная бухта с пустым причалом и пляжами, посёлок, расчерченный дорогами улиц и заставленный уютными домиками. В детстве я проводила здесь каждое лето. Самое счастливое и беззаботное время. Не замечаю, что замерзаю, но Марк молча отдаёт свою толстовку пыльно-оливкового цвета. Я в ней практически тону, рукава свисают, но в них удобно прятать пальцы. Он уходит в машину, оставляя меня одну.

Весь кошмар, происходящий в моей жизни, настолько не вписывался в это место, что я отпускала его вместе с ветром. Он треплет волосы, выгоняет слёзы из уголков глаз. И я кричу изо всех сил. Всё до последней капли вкладываю в крик и отпускаю. По-настоящему отпускаю Костю, назначая его прошлым.