Измена в подарок

— А Борька в городе уже год живёт. С девицей. Безалаберная, ужас просто, — она морщится и хватается за сердце. — Ни готовить, ни рубашки гладить не умеет!

— Ну, главное, что ему нравится.

— Скажешь тоже!

Её желание посплетничать о личной жизни Бори сейчас очень некстати. Если я поддержу разговор, то мы не закончим до закрытия магазина. Она останется без выручки, а я без последних мозгов.

— Тёть Кать, я побегу? Вы мне дадите номер племянника на всякий случай?

— Да, обожди, — возвращается за прилавок и на обороте одного из чеков записывает номер телефона. — Он на теплицы уехал, часам к семи должен вернуться. Я сейчас позвоню, но если не придёт, ты не стесняйся, напомни о себе. Если поломка серьёзная и не запустится котёл, ты не стесняйся, приходи. У меня, знаешь, теперь целый этаж свободен, — говорит она с грустью, протягивая мне записку.

— А как же племянник? Он разве не с вами живет?

— Ну что ты! Взрослый мужик уж! У него свой дом. На твоей улице. Считай соседи.

— Поняла. Спасибо, тёть Кать. Хорошего вам дня, — разворачиваюсь уходить, уже берусь за ручку двери, как мне в спину прилетает совершенно беззлобное, но такое болючее:

— Мирочек, а ты с мужем приехала?

От этих слов я глохну, цепляюсь за ручку двери ещё крепче, лишь бы не упасть.

— Одна, — выдавливаю из себя ядовитое слово и ухожу, не оглядываясь и даже из вежливости недослушивая приглашения на чай.

На улице всё белым-бело, а в душе больно так, что, кажется, на снег сейчас начнут капать капли крови. Мне не хочется никого задеть и испачкать этой болью. Я бреду куда глаза глядят, шарахаясь весёлых компаний, детей, играющих в снежки, и особенно влюблённых пар.

В какой-то момент становится легче дышать. Прогулка не только отнимает силы, но и немного освобождает голову. Забрела я далеко, но это и хорошо. Через несколько кварталов будет крошечная “Пятёрочка”. У тёти Кати для уборки я так ничего и не купила.

В кармане случайно нащупываю чек. На нём записан номер телефона и имя “Марк”. Надеюсь, он сможет мне помочь.

12. Искры шампанского

Собрав тележку с необходимыми моющими средствами, решаю всё-таки набрать немного продуктов.

Выбор здесь не сильно лучше, но хотя бы рыба не соседствует с десертами. Кстати, про них. Самое приличное, что получается найти, — коробочка шоколадных капкейков, украшенных ядовито-зелёным кремом. Беру их, набор праздничных свечей и пытаюсь найти шампанское.

Магазин очень маленький, всего три ряда, между которыми с трудом можно протиснуться, не задев нагромождение коробок. В самом дальнем тёмном углу находятся полки с алкоголем. Последняя бутылка игристого отечественного производства стоит в окружении водки и коньяка. Ну что ж. Какой День рождения, такой и праздник.

Телефон снова жужжит, пока я рассматриваю этикетку. Чуть было не роняю бутылку, но вовремя успеваю прижать к себе.

Контакт “Котик” настойчиво пытается дозвониться. После того как прекращается один, тут же прилетает другой вызов.

В отношениях у меня всегда была жесточайшая аллергия на весь этот уменьшительно-ласкательный зоопарк. Рыбки, зайки, котики и прочая нечисть казались ну очень натужными и неискренними комплиментами. Да и как “рыбка” вообще может быть чем-то приятным? Или они про еду?.. Куда-то не туда меня занесло.

Так вот, когда мы впервые обменивались контактами, я больше смотрела Костю, чем на экран мобильного. Телефон, видимо, в очередной раз решил, что знает лучше, что я там собиралась писать, и вместо “Костика” получился “Котик”.

Обнаружилось это не сразу, но показалось такой милой ошибкой, что я так и не поменяла подпись. А сейчас, наверное, придётся? Он же тоже меня как-нибудь переименует в своём телефоне. Будет что-то официальное. “Мирра. Бывшая Жена”. Или просто “Бывшая”. Или проще совсем удалить?

Как только прекращается очередной звонок, я выключаю телефон полностью. Не могу. Не здесь. Мне нужно добраться до дома.

Почему-то катастрофически не хватает воздуха. Я резко разворачиваюсь, чтобы уйти, но в меня тут же врезается мужчина. Он вроде бы и хотел затормозить, но места для манёвра совершенно нет.

Бутылка выскальзывает из моих рук и, падая на пол, трижды отскакивает от кафеля. Четвёртого удара стекло не выдерживает и взрывается пенными искрами, заливая всё вокруг. Пробка вместе с горлышком выстреливает в потолок и улетает за соседний стеллаж. На полу после извержения остаётся очень сладко пахнущая лужа.

Мы с мужчиной замираем, держась за руки, на несколько секунд, наблюдая, как пенная вечеринка постепенно успокаивается.

— Это была последняя бутылка, — с сожалением говорю я, отпуская его предплечье и аккуратно пытаясь сделать шаг назад.

— Вечер станет хуже без этой бутылки? Или это привычка? — отвечает мне голос откуда-то сверху.