Измена в прошлом (СИ)

– А про то, как попала сюда, в прошлое, тоже писать? – грустно улыбнулась я. – Это будет похоже на бред сумасшедшего.

– Всё пиши, Юль. Всё, что тебя волнует, что болит, о чём мечтаешь. Это хорошая терапия. И не бойся, я не стану читать. Только если ты сама захочешь поделиться со мной.

Паша, сухими, горячими губами поцеловал меня в лоб, как маленького, неразумного ребёнка и обняв одной рукой за плечи, прижал к себе. Я благодарно обхватила его за талию и потёрлась носом о футболку на груди.

– Сопли об меня вытираешь? – пытался напустить строгости в свой голос Пашка, но я чувствовала, как дрожал смех в его груди.

Мне тоже стало смешно. Я ткнула пальцем в его каменный пресс и пробубнила нарочито недовольным голосом:

– Мой муж, что хочу, то и делаю.

– Твой, Юль. – Пашка запрокинул голову и счастливо вздохнул.

– Где ты её нашёл? Она работает хоть? – продолжая рисовать пальцем круги на Пашкином животе, мотнула головой в сторону стоящей на столе изящной старинной машинки.

– На Кирова в комиссионке увидел, когда гуляли с тобой. – Пашка прижимал меня к себе и зарываясь носом в волосы нежно целовал мою макушку – Она рабочая. Только буква "Ф" западает иногда, но думаю это поправимо. Нравится?

– Красивая – косилась я на раритет, прижимаясь лбом к Пашкиной груди. – Спасибо.

– Будешь писать?

– Буду. – кивнула и, уткнувшись в его грудь, поцеловала туда, где билось под моими губами сильное сердце.

Словно отвечая нам печатная машинка громко щёлкнула клавишей цвета слоновой кости с буквой "ф" на ней.

Глава 38

Обидно быстро пролетело лето, а с ним и мой отпуск. Мы так никуда и не поехали с Пашкой. Он предлагал махнуть в Москву к родителям, но я пока не хотела встречаться с его отцом. Не было ещё достаточно внутренних сил, противостоять его неприязни. Зачем мучить себя? В глубине души я понимала, что они мне ещё понадобятся. Непредсказуемость новой действительности не давала расслабиться. Кто знает, какие неожиданности нас ждут впереди?

Тёплый, золотистый сентябрь с его летающими паутинками и длинными вечерами с запахом приближающейся осени наводил грусть. Я снова вышла на работу в своё шумное, пахнущее пылью, дешёвыми духами и бумагой машбюро, а Паша каждый день уходил на лекции в институт. Он снова много времени проводил в городской библиотеке, восстанавливая забытые знания, вечерами занимался переводами, зарабатывая нам на хлеб насущный. И совсем перестал ходить в бассейн на тренировки. Поначалу я думала, что это связано с летними каникулами, но всё было совсем не так. Ответ на мой вопрос оказался неожиданным.

– Меня отстранили от тренировок. – сидя за письменным столом спиной ко мне, Пашка перебирал листы со сделанными переводами, раскладывая их по разным папкам. Сказал, вроде равнодушно, но по напряжённой спине, застывшим плечам, я поняла, что дело серьёзное.

– Надолго, Паш? Это из-за меня? – догадка неприятно кольнула в груди. – Из-за того, что улетел с соревнований ко мне?

Пашка бросил свои папки на столе и обернулся ко мне.

– Давай ты сейчас не будешь брать на себя вину. – раздражённо и даже осуждающе смерил меня взглядом. – Я сам принимаю решения и отвечаю за них тоже я.

Я закусила губу и согласно кивнула. Сам так сам. Только обида за мужа неумолимо закипала в груди.

– Юла, – Пашка пытался говорить спокойно, но я не могла отвести взгляд от, выдающего его напряжение, нервно сжимающегося кулака. – Мне плевать на спорт. Я всё равно не планировал посвящать себя ему.

– Тебя выгнали! – ахнула я.

– Сам ушёл.

– Сам?

Пашка опустил голову, тяжело вздохнул, с усилием распрямил пальцы крепко сжатого кулака. Тряхнул отросшей за лето шевелюрой и поднял на меня лицо.

– Тренерский совет отстранил от тренировок. Скандал был знатный. – нервно улыбнулся. – Вынесли решение на совет команды. У парней мнения разделились. Кто-то предложил гнать меня из команды. Они же проиграли всё что могли на тех соревнованиях.

– И всю вину возложили на тебя? – возмутилась я. – А без тебя они не способны выигрывать?

– Ай, ладно, забей, Юла. – махнул рукой Пашка. – Я не жалею. Я поступил как должно.

– Но это несправедливо!

– Как ни крути, Юль, я подвёл их всех. Сорвался с соревнований, бросил команду. Что-то подобное я и ожидал в конце концов.

Я пыталась сдержать слёзы обиды, но губы предательски дрожали и кривились. Пашка встал со стула, подойдя ко мне, обнял и крепко прижал к себе.

– Не расстраивайся, малышка, всё будет хорошо. Я не жалею. Ты важнее всех их, вместе взятых. Я люблю тебя.

Пашка давно не говорил мне этого. У нас было негласное табу на разговоры о любви. Я не могла ему сказать этих слов, а он не навязывал мне свои чувства. Да и зачем слова? Я чувствовала всё и без них. Его любовь, ежеминутную заботу, внимание.

Я только тяжело, со всхлипом вздохнула в широкую, твёрдую грудь мужа. Обняла двумя руками за талию и прижалась покрепче.

– Я с тобой, Паш. Ты тоже не молчи. Если тебе плохо, трудно, говори со мной.