Измена. Верну тебя, жена (СИ)

— Так чего же ты ждешь?! Звони уже хоть кому-нибудь!

Трясущимися пальцами набираю номер друга детства Расулова. У него свое охранное предприятие. Я уверена, здоровяки Давида откликнутся очень быстро. Давид дает нам инструкцию, как действовать в этой ситуации.

Потом звоню в полицию.

Удары, разносящие вдребезги наши окна, повторяются и повторяются. Мы боимся, что пришлые мерзавцы могут проникнуть в дом.

— Нужно спрятать Алену, — приказывает мать.

Окинув помутившимся взглядом кабинет, подбегаю к большому книжному шкафу и открываю дверцу нижнего отсека.

— Иди, доченька, — тихо подзываю ее.

— А ты?

— Мы с Риммой снаружи подождем. Все будет хорошо, милая.

Спрятав Алену, дышим с матерью через раз, прислушиваясь к звукам. Мать на цыпочках подходит к рабочему столу Суворова и берет латунную статуэтку вставшего на дыбы льва.

— Разбойников нам еще не хватало… — шепчет она. — Гады. Пусть только попробуют тронуть моих девочек…

Внизу шум стихает, но почему-то становится лишь страшнее. Затаив дыхание, крадусь к окну. В кабинете не горит свет — меня не должны увидеть с улицы.

Двор кажется пустым.

Может быть, злоумышленники уже в доме?

Жесть…

Меня всю лихорадит, глаза щиплет от слез, которые я отчаянно сдерживаю, кусая губы. Через минуту вдалеке за забором вспыхивает свет автомобильных фар, а потом распахиваются ворота. Образ вошедшего детально не разглядеть, но по размашистой военной походке я узнаю Суворова.

— Захар приехал, — говорю матери.

— Слава богу… — облегченно выдыхает она.

Вижу, как Суворов заходит в дом.

Ключи у мужа есть, но я не знаю, заперта ли вообще была дверь.

Крепко сжимаю телефон и прислоняю его к груди. Сообщать сейчас Захару, что мы на втором этаже в кабинете? Или звук звонка помешает мужу? Подожду.

Бесшумно подхожу к двери и прислоняюсь к ней ухом.

— Еще кто-то приехал, — шикает мать. — Давид, наверное.

Мое сердце замедляет ритм, когда в тишине большого дома раздаются шаги.

— Лиля! Алена! — громкий голос Захара.

Уф…

Я быстро отпираю дверь и выбегаю из кабинета. Однако, едва посмотрев на мужа, замираю, будто превращаясь ледяную статую.

Его лицо…

С правой стороны разбита губа и рассечена бровь. А слева на скуле гематома. Эти раны не свежие, но все равно внутри меня что-то обрывается. Я начинаю тоже испытывать боль, только представив, как больно было Захару в тот момент.

— Лиля, все нормально? — он подходит ко мне и берет за плечи.

Меня до сих пор трясет, и способность говорить куда-то исчезает. Но рядом с мужем я испытываю облегчение. Теперь точно будет все хорошо.

Эмоции, которые я насильно сдерживала, чтобы не поддаться панике, выплескиваются наружу целым ливнем слез. Разревевшись, крепко обнимаю Захара и лицом утыкаюсь ему в грудь.

— Папа! — взвизгивает позади Аленка. — Ой, что у тебя с лицом?

— Поскользнулся на банановой кожуре и упал, — отвечает он. — С тобой все в порядке, принцесса?

— Да!

Последней из кабинета выходит Римма.

— Мой несравненный зять, — сдержанным тоном говорит она, — словами не описать, что мы пережили…

Позже мы с матерью отпаиваемся успокоительным чаем в гостиной.

Полицейские исследуют территорию. Люди Расулова, убедившись, что в коттедже никого нет, уезжают. Но Давид, тоже примчавшийся к нам, все еще здесь. Они с Суворовым общаются на улице.

Со слов полицейских, человек в балаклаве был один. Перелез через забор, воспользовавшись веревкой с крюком, перебил все окна на первом этаже, но в дом не заходил. Его мотивы, предположительно, — напугать нас.

— Вы кого-то подозреваете? — садится к нам на диван следователь.

Покосившись взглядом на Аленку, которая задремала на коленях у Риммы, я поджимаю губы.

— Я никому зла не делала, но есть на примете двое, — вполголоса отвечаю. — Ирина, — успеваю только сказать имя этой шлюшки, как в дом возвращается Суворов. Складываю руки вместе, напряженно переплетая пальцы. — Она бывшая работница моего мужа. Не так давно приезжала сюда и говорила гадости.

— Причина?

И здесь я немного теряюсь.

Как сказать почти незнакомому мужчине о таком позоре, случившемся в нашей семье? При других обстоятельствах я бы предпочла никому не говорить про Ирины разборки, чтобы не сгореть со стыда. Скандалить с любовницей, тем самым опускаясь до ее грязного уровня, для меня недопустимо.

Мать, которая тоже слышит это впервые, кладет ладонь на мое запястье и успокаивающе поглаживает большим пальцем.

— Уважаемый, посмотрите на мою Лилию, — тягучим бесстрастным тоном говорит она. — Красивая, успешная в карьере и богатая. Лилия невольно дала ей повод завидовать. Ирина женщина недалекого ума, положившая глаз на моего не менее успешного зятя.

Следователь кивает, наспех записывая, что мы говорим.

— А кто второй?

Снова бросаю короткий взгляд на Суворова, который остановился в нескольких метрах от нас и тоже внимательно слушает.

— Роман Гордисанов. Он приезжал сегодня ко мне на работу. Мы с ним не поладили. Потом я вызвала такси и отправилась домой, а когда вышла из машины, заметила, что Гордисанов за мной следил. Это показалось мне очень подозрительным.

— Гордисанов знал раньше, где вы живете?

— Нет, не должен был, — мотаю головой.