Измена. Вторая семья мужа (СИ)

Захлопываю дверь. Едва выхожу из подъезда, на телефон одновременно приходят три сообщения.

Два из разных банков, что все имеющиеся деньги переведены на другой счет.

Третья от мужа:

«Возвращайся! Я так тебя жду, Любимая!».

Глава 7

Мороз. Снег. На руках Аришка. На банковских картах ноль.

Душа изувеченная, выжженная пустыня. Даже слез уже нет.

Человек, которому я доверяла, как себе… растоптал мою любовь, уничтожил веру в людей. У Ромы на всякий случай были все данные моих карт. Впрочем, деньги он же мне туда и клал. А теперь хочет, чтобы я приползла к нему. Выхода ведь нет.

Да, финансово я зависела от мужа. Мне было восемнадцать, когда я забеременела. Рома взял все траты на себя. Меня же оберегал, не пустил на работу. Я перевелась на заочный, посвятила себя семье. Позже я все же вышла на работу, но мои заработки — это на женские мелочи. Так говорил муж, который быстро поднимался по карьерной лестнице.

Рома — отличный программист, работает в огромной корпорации, его ценят на работе. Сейчас он начальник отдела по работе с вип-клиентами. А начинал простым продавцом техники в магазине.

А я нашла работу для души, трудилась администратором в ветеринарной клинике. У мужа аллергия на животных, а я их просто обожаю. Поскольку дома держать хвостатых нельзя, я возилась с ними на работе. Но когда забеременела, муж настоял на моем увольнении.

Больно вспоминать, что вся его забота — это обман. А командировки — это поездки к Алене. Зачем он так? Почему хочет, чтобы я вернулась? Как он представляет нашу жизнь, после открывшейся правды? Неужели думает, что такое можно простить?

Дрожащей рукой достаю телефон.

Вчера у меня была семья, а сегодня я бездомная.

Не вернусь. Никогда. Не смогу! Как бы ни топтал. Нет! А я уверена — это не последняя его пакость.

Шестнадцать лет… я жила с монстром в шкуре человека.

— Валь… — голос дрожит.

— Лерка! Ты меня пугаешь! Что за голос, как из могилы. Тьфу! Прости. Что я несу! — подруга, как всегда, в своей манере.

Мы дружим с детского садика. Она мне как сестра. Порой была даже ближе.

— Я на морозе. Потом все объясню. Ты дома?

— Да… Ты в роддоме? Мне приехать? Что-то случилось? Чем помочь? — сто слов в секунду. Она всегда такая. Непоседа, рот не закрывается.

— Можно, я приеду? Надо переночевать. Я на морозе тут… в общем, при встрече объясню…

— Быстро ко мне! Немедленно! — орет в трубку.

Становится немного легче. Валя живет с сыном. С мужем давно разошлась.

Мне бы у нее пару дней пожить, в себя прийти. А дальше уже что-то придумаю.

А может, она тоже знала? Гадкая мысль вонзается острой занозой в сердце.

Вздох, пропитанный отчаянием. Но выхода нет. У меня на руках малышка.

Вызываю такси, благо еще немного наличных денег осталось.

Пока жду машину, поднимаю голову на окна квартиры, в которой выросла. А там три головы, трое предателей смотрят на меня. Видят, что я с ребенком на морозе и… наблюдают представление. Родные люди…

Все же я до сих пор этого не могу осознать. Не укладывается такое в голове. Слишком я их любила.

Сажусь в такси… в голове звучит последнее слово матери: «Бессовестная». Ей ли говорить о совести? Она увела моего отца из семьи. При этом даже не любила. А папа потерял голову, бросил жену и двоих детей. А уж, что она делала, чтобы папа развелся, могу только догадываться. Сегодня мама показала свое лицо. Все они…Теперь прошлое, рассказы, все выглядит иначе. Будто спала пелена с глаз, и я прозрела, впервые за долгие годы.

Валя встречает нас у подъезда. Открывает двери машины, расплачивается с водителем.

— Лера! Я не узнаю тебя? Что случилось? Тапочки? Зимой? Где твоя куртка? Тебя, что ограбили? Рома знает? — последний вопрос, как пощечина.

Я пока не научилась спокойно реагировать на его имя.

Ничего не отвечаю. Слезы снова душат.

— Ты вообще в роддоме должна быть. Ой, сейчас поднимемся, как… расцелую Аришку.

Валя тараторит без умолку. Не разбираю ее слов. В голове пульсирует боль, перед глазами кадры сегодняшнего дня. И сама я двигаюсь скорее по инерции, пустая оболочка, вместо крови по венам течет обжигающая отрава.

Валя бегает по квартире, суетится. А сижу в углу кухни и смотрю в одну точку. Благо доченьку мы уложили… Теперь могу закутаться в свой кокон боли. Но Валя не дает. Заваривает чай, садится напротив меня.

— Ты что с Ромкой поругалась? — снова вздрагиваю, его имя как хлыст по сердцу.

— Валь, ты знала, что он и Алена… — и судорожно за ее реакцией наблюдаю.

— Он и Алена что? — шумно глотает слюну, вертит в руках чашку чая.

— Любовники… — слово дается нелегко.

— Они чего? С ума сошла? Лер, мож ты это… нездорова? — даже лоб мой трогает.

— Лучше бы была нездорова, чем это…

— Ты остынь. Подумай. Может, все не…

— Так как кажется, — заканчиваю за нее. — Так, Валь.

— Ромка же от тебя без ума, все вашей любви завидовали, — Валя как-то неестественно замедляется. Куда-то пропадает ее словоохотливость. Она сейчас будто каждое слово взвешивает, прежде чем произнести.

— Обзавидовались… — утыкаюсь лбом в стол.