Измена. Второго шанса не будет

Через несколько минут истерика окончательно отступила. Я начала осознавать окружающую действительность. Пол холодный и твердый. Ноги затекли. И хотелось пить. Я завозилась в кольце рук Кирилла.

Он понял и легко поднялся на ноги. Протянул мне руку. С благодарностью приняла предложенную помощь.

— Кирилл… — неловко начала я. — Извини…

— Не извиняйся. Можешь рассказать, если хочешь. — спокойно предложил он.

— Я… — начала, но слова застряли в горле. — Я не знаю…

Кирилл внимательно посмотрел на меня, а потом тяжело вздохнул. Мне непривычно было видеть его таким серьезным. Я привыкла к другой его стороне, где он веселый и легкомысленный. Но сейчас он был другим.

— Может чай? — предложил Громов.

Я благодарно улыбнулась и кивнула на кухню, молчаливо позволяя ему хозяйничать. А сама отправилась в ванную привести себя немного в порядок. Едва взглянула на себя в зеркало и чуть не закричала от ужаса.

Бледное лицо в красных пятнах и размазанной под глазами тушью. И Кирилл видел меня в таком виде. Как он не сбежал? Мне самой-то страшно на себя смотреть. Торопливо смыла остатки косметики. Пригладила волосы. Чуть лучше, но все равно не в таком виде хочется предстать перед мужчиной.

К сожалению, как-то улучшить внешний вид не получится, придется смириться. Вышла из ванной. Кирилл уже заварил свежий чай и в ожидании меня задумчиво смотрел в окно.

— Еще раз извини. — сказала я.

Он тут же повернулся на мой голос, внимательно всмотрелся в лицо.

— Я же говорю, ты не должна извиняться. Все нормально. — успокоил он меня, а потом вопросительно добавил. — Нормально же?

— Да, просто плохие воспоминания… — отмахнулась я.

Хотя понимала, что должна объясниться. Нельзя устроить истерику, а потом просто промолчать. Подошла к Кириллу вплотную и обняла за талию. Он тут же обвил рукой плечи, а вторую запустил в волосы, прижимая мою голову к груди. Я вдыхала его аромат и чувствовала, что напитываюсь его энергией, его силой.

— Ты с чем чай любишь? — спросила, запрокидывая голову, чтобы увидеть его лицо.

— Без разницы.

Отстранилась из его объятий, достала кружки и разлила по ним кипяток. Кирилл устроился за столом напротив меня. По глазам видела, что ждет. Ответов, пояснений, хоть чего-нибудь, но не торопит.

— Мне было 15 лет. — сухим тоном, глядя в одну точку начала я рассказ. — А брату 20. Сколько себя помню, он всегда увлекался мотоциклами. А после совершеннолетия, когда получил права, начал участвовать в гонках. Тогда проходили областные соревнования. Он мечтал победить и отправиться на всероссийские гонки. И вот в день соревнований мы с ним поругались. Не знаю почему, но мне очень не хотелось, чтобы он участвовал. Я отбирала у него шлем, кричала. Вела себя просто ужасно. Родителей не было дома. Может они бы меня остановили. Но я кричала брату, что он не может ехать, что обязан остаться дома. Правда не знаю, что на меня тогда нашло. Он злился, выгонял меня из комнаты. Но я не уходила. Кричала и колотила в дверь. А потом уже на пороге, когда я отчаянно цеплялась за его куртку, Дима повернулся и сказал, что моя истерика — это всего лишь детский каприз. И он все равно поедет на гонку, потому что мотоциклы — это его страсть. И если мне что-то не нравится — это мои проблемы. С этими словами он вылетел за дверь, громко хлопнув ей напоследок.

— И что случилось потом? — вкрадчиво спросил Кирилл, когда я замолчала.

— А потом случилась гонка, в которой он разбился. — с судорожным всхлипом ответила я.

— Мне жаль… — после паузы тихо проговорил Кирилл. И эти слова словно прорвали плотину.

— Это я виновата в его смерти! Я! Понимаешь? Я не смогла удержать его дома, а только разозлила, вывела из себя. Может поэтому он и потерял концентрацию на дороге. Тут с любой стороны только моя вина! — по щекам струились отчаянные горячие слезы.

Я давно запретила себе вспоминать об этом. Слишком больно. Если бы не я, то Дима был бы жив. Но сегодня старые раны снова вскрылись. Когда я увидела мотоцикл Кирилла и поняла, что он предлагает на него сесть, ужасные воспоминания всплыли в памяти. Опять захлестнуло давно забытым ужасом. Перед глазами снова пронеслись моменты страшной аварии, после которой брата хоронили в закрытом гробу.

Кирилл обошел стол и обнял меня.

— Прости, родная, я не знал… — шептал он мне на ухо. — Но не вини себя в случившемся. Так иногда случается. К сожалению…

— Я знаю, умом я это понимаю. Но не могу простить себя. Мне нужно было приложить больше усилий, чтобы не отпускать его. Я же чувствовала, что нельзя ему участвовать в этой гонке.

— Все, все успокойся, не плач. Мне жаль, что тебе пришлось пережить подобное. Но ты ни в чем не виновата. — Кирилл серьезно смотрел в мои глаза и успокаивающе поглаживал по щеке.

— Спасибо тебе. — произнесла, когда немного успокоилась. — И прости, что испортила вечер.

Кирилл фыркнул.

— Ничего ты не испортила! Вечер по-прежнему в нашем распоряжении. Чем хочешь заняться? — с улыбкой спросил он, явно пытаясь отвлечь меня от грустных мыслей.

— Давай просто полежим и поболтаем. — предложила я.