— На твой вкус. Я тут чай с брусникой пью с удовольствием, да и не в моем возрасте пить красное, если нельзя назавтра весь день валяться в постели…
— У нас, конечно, мероприятие, — засмеялся Алексей. — Но если ты захочешь, то мы можем и поваляться. Только скажи, Ариш.
Ой-ой-ой.
Не к добру эти намеки, однако.
— Ну, я же не просто так еду. У нас важные встречи, поэтому воздержусь, пожалуй, от возлияний, — пробормотала, проходя мимо байкерской живописной группы и ловя краем глаза приветственный жест.
Стоп.
Развернувшись, узнала, расплылась в счастливой улыбке, кивнула, приложив руку к сердцу с искренней благодарностью: этому мужчине я должна. Чудесный человек.
Попрощалась с Алексеем, еще раз улыбнулась и помахала рукой, усаживаясь в машину. Не спеша выехала на трассу, так и не услышав кое-чего занятного.
Среднего роста, крепкий, затянутый в черную кожу мужчина с неопределенного цвета копной волос, перехваченной банданой, проводил взглядом машину и, набрав номер, засмеялся в трубку:
— Хэлло, Кир. Все бухаешь? Нет? Круто. А чего, наш болезный Ветер в курсе, что его Королева к какому-то левому мужику в столицу едет винишко в постели пить? Нет? Ну, так ты передай — я ее только что на М-11 встретил. Лады, мое дело — сторона, бывай.
Глава 76
Когда некоторые заслужили право слова…
Легко ли обманывать маму?
Трудно.
Мама, она почему-то всегда все знает.
А когда чувствуешь перед ней вину, когда ей нельзя волноваться… когда информация однозначно трэшовая…
Жесть, вообще-то.
Смотреть, как она мрачнеет с каждым днем, становится печальнее, часто плачет, но вместо разговора только грустно улыбается, типа «с пониманием».
Ненавижу.
И ведь могу же сказать. Могу помочь.
Но не велено. Со всех сторон.
Что мама заявила:
— Не лезь… Ничего. Никому.
Что Кирилл Андреевич рявкнул, после того как бабка с отцом отвалили:
— Там сейчас кровавое месиво и полная жесть. Арине Егоровне будет совершенно некстати. У нее же вдохновение. Держись там. Скоро Глеб и СерСеич там разрулят основное. Вот номер новый Глеба. Вот мой запасной.
А СерСеич, когда приезжал к нам с Кириллом Андреевичем на просмотр «по обмену опытом», потом отозвал в сторону.
Я ту нашу беседу до сих пор в подробностях помню.
Началось, ясен день, с наезда:
— Бл*! Матери своей передай, если к слову придется, что когда я говорил о ее уме, то речь шла о том, что она одному из поклонников своих безбашенных откажет четко, резко и определённо, а не просто сбежит. И они у меня бл* сойдут с ума оба!
Ну, про Кирилла Андреевича мы с мамой были немножко в курсе. Лерка просветила, как она его дрючит и вываживает.
А вот про Глеба Максимовича я бы послушал. Поэтому глаза сделал поглупее и вытаращил посильнее.
СерСеич хоть и глядел неодобрительно, но инфой поделился. Отличный мужик.
— Когда Глеб в Москве по прибытии в отель узнал, что в соседнем номере племяшка нашего директора обосновалась, то он орал матерно отцу в трубку чего-то, потом телефон вырубил до утра. Всю ночь с такими же великовозрастными умниками без балды, в смысле, с коллегами, рубился в бильярд, потом с ними же бухал и спать эта веселая компания тоже у кого-то завалилась вповалку. С утра на Конференции были зеленые и молчаливые. Прелесть просто поглядеть. А в обед он начал матери твоей названивать, а она не берет трубку.
Я прикинул, вроде мы в Питере были.
В порту не до телефонов было, а потом она уже решила с ним не общаться. Гордая же. И самая умная. Все про всех лучше знает. И как надо и как правильно.
Только бл*, не весело и не счастливо. А так нормально.
Покивал с умным видом.
Отец на него всегда покупался, а мама почему-то не велась.
Вот и СерСеич, как простой мужик, понял, как надо: