Измена. Заставлю любить (СИ)

— У меня две новости. — стараюсь привстать, но не особо получается. Катя сворачивает рулетиком покрывало и заправляет мне под спину. — Начну с той, которая не очень. Кажется, у Влада есть вторая семья, вернее, будет. Ко мне пришла его любовница, Стефания. И у нее срок больше, чем у меня.

Я залпом выкладываю то, что меня терзает весь день. И когда озвучиваю, мне становится страшно. А вдруг это все же правда?

— Охренеть! — Катя разводит руками. — Срок больше, чем у тебя. То есть… я правильно поняла? Поля, ты будешь мамой?

Киваю.

— А я правильно поняла, что наличие любовницы тебя никак не смущает?

— Да и нафиг твоего Влада, сами воспитаем карапузика. Полька, я так за тебя рада. — Катя лезет меня обнимать, она пританцовывает и пищит мне на ухо.

— Но первая новость, конечно, дерьмовая. А ты уверена, что все именно так? И у них действительно все серьезно? Может, это обиженка какая-то просто попугать решила?

— Не знаю… Естественно, Влад говорит, что никого у него нет. Вот какие-то распечатки принес, а я не могу в них разобраться, — показываю Катьке на сдвинутые листы. — Вроде, правильно все написано — сумасшедшая, которая пристает на улице к беременным.

Подруга начинает читать и лицо ее становится хмурым.

— Вот только меня что-то смущает, — продолжаю осторожно, пытаясь уловить и сформулировать мысли. — В статьях написано, что она пристает к беременным. Но как она узнала про меня? Причем тогда, когда мне еще и врачи не подтверждали. И что это за сайт “Апрель”. Ни разу про такой не слышала.

— Фотка слишком прилизанная. Как будто она позирует. — Катя подносит листок к лампе. — Обычно ставят с камеры наблюдения или кадры, которые люди исподтишка фотают.

— Думаешь, вранье? — испуганно сжимаю ее руку.

— Ну, ты чего? — Катя гладит меня в ответ. — Все очень похоже на правду! Я сфоткаю, ладно? Дома потом поищу на эту тему еще что-нибудь. Давай-ка лучше расскажи, как себя чувствуешь?

— Устаю сильно, полдня сплю, голова притормаживает, читаю и ничего не понимаю. Не зря же говорят, что женщина в беременность тупеет.

— Ну не столько прям. А чем тебя лечат, может что-то седативное дают?

— Не знаю, бумажка с назначениями у Влада. Витамины точно есть, что-то от тонуса, для сосудов, еще для плаценты. Стакан с таблетками, как у пожилой дамы, — стараюсь поддерживать разговор, но усталость уже настолько сильная, что боюсь уснуть на полслова. Зеваю, веки тяжелеют.

— Отдыхай, Полиш, завтра вечером заскочу!

Катя закрывает за собой дверь, я едва проваливаюсь в сон, как меня будит резкий хлопок. Дверь распахивается и в проеме появляется мама.

И с порога начинает рыдать.

***

Глава 12. Театр одного актера

— Ты так меня в гроб загонишь! — мама вплывает с речитативом, трагически заламывая руки и вытирая несуществующие слезы. Она очень любит рассказывать историю, как один заезжий режиссер прочил ей карьеру актрисы. Но так как она уже была беременна мной, то поступление пришлось отменить, а я “должна быть благодарна, что она выбрала меня”.

— Почему ты мне ничего не сказала? — всхлипывает, нижняя губа нервно подрагивает. — Думаешь, материнское сердце не чувствует? — прикладывает руку в область груди, чтобы, видимо, мне был понятен уровень ее страданий.

Пытаюсь встать с кровати, но сил нет.

— Мам, ну что ты придумываешь? Ты сама говорила, что беременность — это не болезнь.

— Не болезнь. Но я так тебя тяжело носила… Никому этого не понять! — почти голосит. — Вот теперь и тебе приходится мучиться.

От громких звуков болит голова Слушаю причитания вполуха. Попросить маму замолчать не могу — обидится, снова начнет хвататься за сердце и изображать вселенскую скорбь.

Так было всегда. Страдать в нашей семье может только мама. Устает тоже один единственный человек — она. Не отец, который брал на работе всегда полторы или две ставки. Не я, которую заставляли помимо обычной школы ходить еще и в музыкальную и в художку. А она — ведь ей приходилось нас организовывать, подталкивать и развивать. Без ее усилий мы бы ели руками с пола и говорили бы исключительно матом. Это, кстати, ее любимая фраза.

Я еще в третьем классе поняла, что нашу маму никто не перестрадает. Она отдыхала в санатории, а у меня в школе начались проблемы — девочки с класса объявили мне бойкот.

Я так ждала ее эти три недели! Почти с порога за советом — самой подойти к зачинщице и извиниться или обидеться на весь мир и быть в классе одиночкой.

“Нашла из-за чего переживать! — отмахнулась от меня мама. — Мне бы твои проблемы. Вот я в санатории намучилась! Мало того, что кормили отвратно, так еще и поехала со старыми купальниками. Такого стыда никогда не испытывала”.

Дальше шел подробный рассказ, что у всех отдыхающих и платья были понаряднее, и сумочки “видно, что новые”, и шляпки красивые, а все потому что “у них мужья нормальные, а не как наш папа в институте за копейки горбатится”.

Школьные “незначительные” проблемы пришлось тогда разгребать самой.

От жалости к себе начинаю всхлипывать.