Изменчивость моря

Джина Чан Изменчивость моря

Посвящается моей семье

Жизнь вышла из моря, несомненно.

Когда время разлучает нас, пожалуйста, Торжествующе смейтесь и зовите это прихотью волн.

Хаолунь Сюй «Перевернутый такояки

[1]

(Как расприготовить осьминога)»

Gina Chung

SEA CHANGE

Серия «Шепот ветра»

This edition is published by arrangement with

Sterling Lord Literistic, Inc. and The Van Lear Agency LLC.

Перевод с английского Александры Зеленковой

© 2023 by Gina Chung

© Зеленкова А.К., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1 Настоящее время

Этим утром Долорес снова посинела. Так она сигнализировала о своей готовности к спариванию, о стремлении взобраться на камни и кораллы аквариума и прижаться к самцу осьминога, который введет свой гектокотиль[2] в ее мантийную полость, где оставит обломок лигулы со спермотафорами, после чего она, наконец, будет готова отложить яйца. К несчастью для Долорес, поблизости нет осьминога-холостяка, готового стать отцом ее осиротевших яиц; поэтому, когда ее глаза становятся молочно-голубыми, почти перламутровыми, – что, как я знаю, означает жажду любви, – никто кроме меня этого не видит.

Долорес может стать плоской, как блин, или раздуться, как гриб; а когда она проталкивает себя через тысячу галлонов[3] воды в резервуаре, пузырьки воздуха танцуют вокруг, будто смеясь вместе с ней. Когда она размахивает щупальцами в чистой темной воде, то становится похожа на бурю из лент. Она может быть капризной, что свойственно пожилым леди, но ей нравится наблюдать, когда я прихожу с ведром, полным креветок и рыбы для нее. Я могла бы поклясться, что иногда она приветственно машет мне тентаклем.

Итак, сегодня, когда я пожелала ей доброго утра и рассказала, какая погода на улице, она в ответ посинела, не успела я и глазом моргнуть.

– Мы с тобой в одной лодке, Ло, – вздохнула я, прежде чем включить радио и взяться за мытье пола.

Было восемь утра, и в мои планы не входило сочувствовать жаждущему спаривания существу, когда у меня самой не было секса уже несколько месяцев.

Знаю, сама виновата. Когда Тэ ушел, я пыталась справиться, но не справлялась вообще. Со мной и раньше расставались, но впервые по причине того, что парень, о котором идет речь, решил покинуть планету.

Тэ никогда не нравилась моя работа в океанариуме. Он не мог понять, с какой целью я, как он выражался, «привязала себя к тонущему кораблю». Зная Тэ, можно было предполагать, что он сказал так не ради каламбура. И это правда, в последнее время к нам приходит не так уж много посетителей – особенно в связи с тем, что все больше и больше животных выкупают богатые инвесторы, которые хотят иметь возможность поглазеть на гигантскую морскую черепаху, находящуюся под угрозой вымирания, через стекло собственного домашнего аквариума. В межсезонье выставочный зал иногда кажется призрачным, похожим на заброшенную карнавальную площадку.

Но Долорес все еще здесь. Она была одной из жемчужин коллекции океанариума еще тогда, когда я была ребенком и прижималась носом к стеклу, чтобы полюбоваться мерцанием ее тела. Вероятно, она являлась одним из старейших гигантских тихоокеанских осьминогов в мире.

«Только взгляни на ее размеры! – восклицал Апа. – Ну разве она не красавица?» Он был морским биологом и консультантом океанариума, в обязанности которого входило следить за тем, чтобы в аквариумах создавались условия, максимально приближенные к естественной среде обитания тех или иных существ. Умма всегда говорила, на самом деле не шутя, что не удивилась бы, брось он ее когда-нибудь ради Долорес.

В зал деловитой походкой входит мой менеджер Карл; на его волосах толстый слой геля для укладки. Долорес тут же становится чернильно-черной и скрывается из виду. Я не виню ее. Карл из тех парней, которые думают, что все вокруг рады их видеть, и всегда говорят так, словно на них наушники. Он довольно безобиден, но все же чрезвычайно раздражает.

– Доброе утро, дамы! – здоровается он; от него тянет нездоровой доброжелательностью, возникшей под действием кофеина.

– Доброе утро, Карл, – бубню я, не отрываясь от уборки.

Он хлопает ладонью по стеклу, словно по боку крупного животного, и я вижу, как в мутной воде открывается один из двух огромных глаз Долорес; горизонтальный зрачок расширяется, следит за движением его мясистой розовой руки, но Карл ее не видит.

– Шерил сегодня не будет, а у Франсин экскурсия. Не сочтешь за труд взять на себя уборку в приливных бассейнах[4], Ро?

Я открываю рот, чтобы отказаться, и он спешит добавить:

– Возможно, после этого у тебя появится лишний выходной. Я бы сделал это сам, но не могу сегодня задержаться допоздна.