Изменение убеждений с помощью НЛП

Что это значит с точки зрения изученных нами уровней? Здесь говорится о том, что необходимо подготовить и направить себя на самую высокую духовную цель (Господа) всем своим сердцем (ваши убеждения), всем своим умом (ваши способности), всей своей душой (ваша идентичность), всеми своими силами (ваше поведение). По сути, произошло выравнивание всех этих уровней.

Иисус сказал также, что есть и вторая заповедь, столь же важная, как и первая, но идущая после первой: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Коль скоро все выровнено и конгруэнтно, то вы любите окружающих вас людей так же, как себя. На языке НЛП это будет означать способность занять «вторую позицию». То есть умение воспринимать и дорожить моделью мира другого человека, как своей собственной.

Но, заметьте: если все эти уровни не выровнены, если я раздираем конфликтами и сам себя ненавижу, то я неконгуэнтен и полностью уверен, что буду относиться к своему ближнему точно так же, как отношусь к себе: с ненавистью и неконгруэнтно.

То есть важнее всего внутренняя конгруэнтность.

Но если я обладаю лишь собственной конгруэнтностью и не способен понимать и относиться с уважением к модели мира другого человека, то могу просто сминать других людей, сам того не замечая.

Именно это и происходило в Крестовых походах. Каждый шел во имя Бога, отдавая ему и сердце, и душу, и ум, и силы… и убивая ближнего своего. Это шло вразрез со второй заповедью.

Во внутренней конгруэнтности заключается одна из интересных сторон силы личности. Я на самом деле считаю, что для равновесия необходимы как выравнивание, так и конгруэнтность и что следуют они именно в таком порядке. И надеюсь, что именно этим все вы и будете обладать по завершении нашего курса — или, по крайней мере, будете ближе к этому.

Пример Милтона Эриксона

Когда Милтону Эриксону было девятнадцать лет, его свалил полиомиелит. Он не мог ни двигаться, ни говорить. Все считали, что он в коме. Всего девятнадцать, жизнь только открывалась, а он оказался заточенным в своем собственном теле, которое ни на что не реагировало.

Кто-то мог бы и разозлиться. Можно было расценить это как подтверждение собственной несостоятельности. Можно было почувствовать свою беспомощность, безнадежность, особенно когда доктор говорил его матери, что он не доживет до утра.

Что делать в подобной ситуации? Все сводится к убеждению.

Эриксон собрал все силы до последней капли и попытался определить, может ли он пошевелить хоть одним мускулом. Он обнаружил, что может слегка моргать глазами. Он затратил неимоверные усилия и массу времени на то, чтобы на него обратили внимание и поняли, что он подает знаки. После чего масса неимоверных усилий и времени потребовались на разработку системы коммуникации. После многих часов непрестанных усилий ему наконец удалось передать то, о чем он хотел сказать своей матери: чтобы его кровать поставили поближе к окну, и на следующее утро он мог видеть восход солнца.

Полагаю, что отчасти именно эти обстоятельства и сделали Эриксона тем, кем мы его знаем. Не содержание его жизни, а образ действий, когда ему пришлось принять вызов, брошенный судьбой. И он оставался таким в течении всей жизни.

Когда я однажды был у него в гостях (а ему тогда было семьдесят пять или семьдесят шесть лет), кто-то спросил, до какого возраста он собирается дожить. Он ответил: «С медицинской точки зрения, я мог бы прожить лет до семидесяти».

Это уже кое-что говорит о его убеждениях и жизненной позиции.

Я помню, что приехал к нему лет в двадцать. Там были только я и еще один молодой человек. Милтон показал нам открытку, полученную от дочери, где был изображен герой одного мультфильма, стоящий на крошечной планете посреди бескрайней вселенной, и подпись под ним гласила: «Когда вы задумываетесь о том, насколько огромна, беспредельна и сложна вселенная, не начинаете ли вы себя чувствовать маленьким и ничтожным?»

На развороте же открытки было написано: «Только не я!»

И это еще один штрих к портрету Эриксона.

Я не склонен полагать, что его целительская сила проистекала из способности отдавать скрытые приказания или вводить людей в состояние гипноза. Мне кажется, что сила Эриксона заключалась в качестве раппорта, который он устанавливал с людьми на столь глубинном уровне, что тем и в голову не могло прийти в чем-либо его ослушаться из одного только страха разрушить этот раппорт.

Если вы с кем-либо устанавливаете раппорт на уровне идентичности, то нет надобности действовать исподтишка или окольными путями. Сила, которую он придает, когда вы начинаете верить в кого-то еще, кто, подобно Эриксону, имел свой «момент истины» и проник вглубь своей личности, а возможно и далее, просто огромна. Именно то, каково ваше убеждение в чем-то, обеспечивает раппорту всю силу его воздействия.