Измененная (ЛП)

Было одно правило, которым она жила: никогда не позволяй никому видеть, как сильно они влияли на тебя. Эмоции были оружием. В плохих руках они могут быть смертельно опасными. Они остановились на дороге… припарковавшись прямо рядом с предприятиями и барами… но никто не решился выйти, чтобы посмотреть, что происходит. На Холме Атрум крик может означать много вещей, и не все из них были плохими. Если бы они были ближе к ее дому люди сбежались бы.

— О нет, — прошептала она, задыхаясь, когда посмотрела на Деклана. — Я меняюсь.

Она не сопротивлялась, когда он схватил ее в свои объятья, одна рука обернулась вокруг ее талии, другая прижала ее лицо к его груди. Слезы, которые каскадом лились вниз по ее лицу сопровождались молчанием, ее привычка тихо плакать пригодилась. Он держал ее так близко, что мог почувствовать дрожь, но она не так много могла сделать с этим. В глубине души что-то еще зашевелилось, поднималось в ответ на ее отчаяние. Он заменил ее страх с мужеством, разгорающийся в дождь.

Вдруг она заметила другую сторону Деклана. Он был такой теплый, заслоняющий ветер. Ее нос был настроен на его запах, великолепный аромат, омывающий ее. Это не усилило ее желание, но почему-то действовало как бальзам, успокаивая ее нервы. Он ранее предложил ей свою кожаную куртку, но она не надела ее. Он все равно остался в простой черной футболке и синих джинсах, его руки были голыми. Ее взгляд прошелся по его расписанной кожи и она заметила, что имена включены в дизайн на предплечье.

— Кто они? — прошептала она, ненавидя то, как звучал ее голос.

— Хм? — Он не отпускал, но повернул свою голову, чтобы посмотреть вниз.

Очерчивая пальцем его татуированную кожу, она коснулась его руки.

— Айви, Келлан и Гейдж.

— Моя мать, отец и сестра.

— У тебя есть семья? — В то мгновение, как она выпалила свой вопрос… как только она услышала свой вопрос… она захотела взять его обратно. Разговор который окончательно оскорбил. Он явно не был зачат Непорочным зачатием.

— Конечно, у меня есть семья.

Вместо гнева, который она приготовилась услышать, он казался довольным. Он гладил ее по волосам, встретив ее пристальный взгляд. Его глаза были темными, больше коричневые, чем золотые.

— Ты полюбишь их, и они полюбят тебя.

Любит их? Она даже не полагала, что ей придется встречаться с семьей. Что они подумают о соединение своего сына? Они будут счастливы или расстроены? Острый удар пронзил ее грудь. Она не была оборотнем, еще не была. Что они почувствуют, приветствуя укушенного человека в семье? Такое понятие табу? В человеческом мире существовало много предрассудков. В мире оборотней тоже? Они ее вообще хотели? Что, если она им не понравится? Она не поставит себя в такое положение, быть отвергнутой по этой же причине. Было легко посылать всех, когда ты не рискуешь людьми.

Поскольку ей не было удобно говорить об этом, она сменила тему.

— Гейдж имя мальчика.

— Сделай мне одолжение. — Улыбка, которую он подарил ее, подогнула ее колени. — Не говори это Гейдж.

Это она могла сделать. Это было знакомо.

— Почему нет? — спросила она, благодарная за то, что они расслабленно игриво подшучивали. — Ты думаешь, она убьет меня? Я думала, ты сказал, что не позволишь этому случиться.

— Я никогда не позволю никому причинить тебе боль, — прошептал он, перемещая руку с затылка. Он погладил костяшками пальцев ее щеку. — Никогда, Рейчел.

— Никогда это долго.

Предполагалось, что это шутка, но получилось как суровая реальность. Время больше не было ее врагом. Ей не нужно было беспокоиться о старости, артрите или раке. Она больше не была восприимчива к этим вещам.

— У тебя есть вопросы. — Это был не вопрос, а констатация факта. — Спрашивай.

Ее сердце заколотилось, страх перед тем, что она не понимала, душил. Чтобы не смотреть ему в глаза, она опустила глаза и спросила:

— Где живет твоя семья? — Это даже близко не было ни к одному из вопросов, которые она хотела задать, но это было начало.

— Не далеко, всего несколько сотен миль от Нортриджа. — Он повернул руку, гладя ее лицо. Она не хотела встречаться с ним глазами, но он заставил ее, подождав пока их глаза не встретятся, он сказал: — Теперь, спрашивай, чего ты боишься. Ты будешь испуганной, если не спросишь. Это понятно, но этого можно избежать на данный момент. Нет никаких причин бояться. Больше нет.

— Неужели оборотни едят детей? — Она поморщилась, на ее обвиняющий тон. Сейчас она была похожа на испуганного ребенка, повторяя страшилки ее юности. — Я имею в виду…, - она попыталась объяснить: — Я так слышала. Я не говорю, что вы так делайте.

— Солнышко, не обижайся, — он, казалось, едва сдерживал смех.

— Это, наверное, самый глупый вопрос, который мне когда-либо задавали.

Она стиснула зубы, стыдясь. Он успокоил ее гнев другим, нежным прикосновением.

— Нет, мы не едим детей. Какую еще глупость ты слышала?