Изменишь однажды...

Наконец, мы с подругой идём освежиться в туалет. Сделав свои дела и вымыв руки, я изучаю в зеркало, не подтекла ли где тушь и всё ли в порядке с помадой. Хорошо, что визажист забрызгал мой макияж каким-то фиксирующим составом и всё краски на своём месте. Надо только чуть-чуть подкрасить губы помадой. Достав из сумочки тюбик, стараюсь аккуратно нанести свой матовый алый. Я не очень часто пользуюсь косметикой, поэтому делаю это медленно и тщательно. Вижу боковым зрением, кто-то тоже подходит к раковинам и склоняется к зеркалу. Сложив помаду в сумочку, я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться гостье, да так и замираю.

— Пришла специально, чтобы посмотреть на ваши жалкие закосы под элиту, — кривя рот, говорит мне Ирина, глядя через зеркало. — «Великий Гэтсби», господи! Да у нас такие вечеринки отгремели ещё лет десять назад! А шампанское? «Вдова Клико», серьёзно? Люди такого класса привыкли пить «Кристалл», не меньше! — Она достаёт пудреницу из клатча, кладёт его на край длинной столешницы с раковинами и начинает промокать спонжем лоб, нос и подбородок.

Я невольно ею любуюсь. Какая красивая девушка! Как жаль, что такая злая!

— Простите великодушно, матушка! Уж на что сгодились, не местные мы! Приехали издалече, ага! Хотим матушку-Москву покорити, да не абы как! — меня вдохновляет выражение отвращения, портящее прекрасное лицо, — златом-серебром покорити! Забавами разными! Гусляров, скоморохов собрали, яства, квасы, кисели заморские гости дорогие вкушают, ой вкушают, не жалуются! Одна вы, душенька, нос… эээ… — я пытаюсь подобрать синоним слову «воротить», чтобы звучало как-то по-старославянски, но из своей кабинки как раз выходит Анька.

— Надейка, это кто тут нашей вечеринкой недоволен? — Спрашивает она, смеряя Ирину взглядом. Та глядит на возвышающуюся над ней Анну с некоторым сомнением в глазах. — Оо, так это же разбивательница семей собственной персоной. И даже не боится, что ей сейчас пёрышки пересчитают! — Подруга делает вид, что закатывает рукава и угрожающе приближается к Ирине.

Я придерживаю её за локоть, — не хватало ещё подраться на нами самими же устроенном приёме, полном ВИП-персон. Вот уж будет пиар так пиар!

— Вы просто две провинциальные хабалки! — начинает вопить Ирина, указывая пальцем то на меня, то на подругу. — Давайте, пыхтите над своими проектами! Как приехали в Москву, так и уедете с поджатыми хвостами! И Нилова, жлоба этого, с собой заберёте! Да вас Вадик раздавит! Мокрого места не оставит! А я! — Она деланно смеётся. — Смотрите! — Ирина показывает безымянный палец левой руки с огромным каратником в оправе белого золота. — Вы сейчас пасть на будущую госпожу Задарновскую открыли! Мы на днях поженимся и поедем в Дубай на переговоры с шейхами! А когда вернёмся, я не я буду, если вас не уничтожу!

Анька всё-таки срывается с места и летит на Ирину, я хватаю её за руку, подруга неловко разворачивается на своих шпильках, врезается в столешницу и клатч от Valentino летит на пол. Содержимое рассыпается в разные стороны, и мы даже инстинктивно подрываемся на помощь, но вовремя спохватываемся. Ирина начинает ползать по полу, собирая вещи: айфон, кучу презервативов, сигареты, зажигалку, помаду, бумажные платочки, какое-то лекарство. Я успеваю прочесть только «Тра…», но она быстро подхватывает капсулы, запихивает в сумочку и встаёт. Одёрнув платье, Ирина поджимает губы и стремительно несётся мимо нас к выходу из туалета.

Глава сорок девятая

Утром в субботу Тимофей будит меня победным кличем. Бросаю взгляд на часы. Без четверти семь. Я пытаюсь спрятаться в одеяле, вползая в него поглубже, но Тимофей радостно впихивает ко мне голову и дышит в лицо горячим воздухом.

— Хочу кашу! — говорит он, и состраивает невозможно уморительную мордочку. Я хватаю его за подмышки и затаскиваю в свою нору, страшно рыча. Тим визжит, хохочет и молотит ногами. Какой уж тут сон! Со вздохом сдвигаю в сторону утяжелённое одеяло (стоит каждого потраченного рубля) и встаю с дивана. Вместе с сыном мы быстро запихиваем постельные принадлежности в специальный отсек и складываем диван в сидячее положение. Потом умываемся и занимаемся обычной утренней рутиной.

Я стою над кастрюлькой с овсянкой и под тарахтение кофеварки открываю новостную ленту в телефоне. Агентство, которое организовало для нас вечеринку, обещало и медиа-сопровождение. Получаю кучу ссылок на заметки о нашей презентации, многие из них — с фото. Тыкаю в первое попавшееся и появляется изображение нас с Максом на танцполе. Я жму на стрелочку и следующее фото — крупным планом наш поцелуй. У меня как будто шевелится что-то щекотное в животе, и я сморщиваю нос от восторга. Некоторое время любуюсь этими двумя фото, листая туда-сюда.

Вчера Лосяш был нашим трезвым водителем и меня довезли до дома первую. Прикасаюсь к губам, вызывая ощущение нежного и довольно целомудренного поцелуя, который Макс подарил мне, оставляя в дверях квартиры. Задев кожу вокруг рта, понимаю, что у меня какое-то раздражение. Неужели аллергия на морепродукты со вчерашнего фуршета?