Изменить будущее (СИ)

– Зря вы, Пётр Иванович, наговариваете на наш кинематограф. Есть фильмы исторические. И про богатырей и про Петра Первого, – возразил Ивашутину Боголюбов.

– Это какой год получается? Девятьсот восемьдесят восьмой, что ли? – спросил генеральный секретарь.

– Получается…

– С исламом сложно и опаснее, – задумчиво начал Дроздов. – Наше христианство отделено от капиталистов и организационно, и духовно. РПЦ не контактирует в Ватиканом и с зарубежной православной церковью. А мусульманам даже выезд за рубеж разрешён на хадж. Плюс, очень много неофициальных "бродячих мулл" и нелегальных мечетей. Разведка докладывает о всё большем разобщении исламских общин…

Дроздов замолчал. Повисла пауза, которую прервал Ивашутин.

– После введения наших войск в Афганистан, подрывная деятельность исламистов усилилась. Проявились фудаменталисты. Они называют себя сторонниками чистого ислама. Официальное мусульманское духовенство они считают безбожным, как и сформировавшийся "народный ислам".

– Вот и я говорю. На Кавказе наши зарубежные партнёры могут использовать участие государства в праздновании крещения, как повод для народных возмущений. Поэтому я против открытого позиционирования государства рядом с РПЦ. Предлагаю снизить налоги до общегосударственных норм для всех: и для христиан, и для мусульман.

– Для РПЦ это будет большим подарком к празднику. У мусульман всё равно своя внутренняя банковская система и много неофициальных мечетей, необлагаемых налогами, а христиане оценят этот шаг государства с благодарностью, – согласительно качая головой, сказал Боголюбов. – А почтовые марки они могут сами заказать. Пусть это не будет нашей инициативой. РПЦ обратится в правительство, а мы согласуем.

– Согласование через нашего идеолуха пойдёт? – Спросил Гришин.

– У себя оставлю, – сказал Боголюбов. – Пусть потом жалуется.

Глава двадцать четвёртая

Я потянул ручку управления на себя, и автопилот отключился с тревожным четырёхкратным "пиканьем". Нос истребителя стал задираться, я дослал рычаг управления двигателем вперёд до максимума и сработал форсаж. Сигнал контроля перегрузки тревожно взвыл. На симуляторах в таких случаях включается женский голос, говорящий: "Предельный угол атаки, предельная перегрузка".

На Ф-16 такого голоса не было.

На компьютерном симуляторе я ставил эф шестнадцатый на хвост запросто, здесь не получалось. Тут он у меня, либо проваливался хвостом вперёд, и его начинало вращать во всех плоскостях сразу, либо тут же "клевал" носом обратно.

В первом случае, главное – не отпускать форсаж и одновременно отжимать педаль и ручку управления в одноименную сторону. В зависимости от направления вращения, конечно. Ну и противоштопорный парашют, конечно, выручал, если совсем никак.

Оно-то и на компьютерном симуляторе кобру на "сушке" было делать намного проще. Площадь крыла "эфки" была меньше, и истребитель не ложился на встречный воздушный поток.

Сейчас я разогнался до пятисот пятидесяти миль и сумел зависнуть на целых пять секунд. Правда, перегрузка возросла до двенадцати, но моё сознание выдерживало целых десять секунд до отключения.

Вероятно, с форсажем я переборщил, потому, что очнулся я, идущий почти в зенит, слегка завалившись на спину.

Хорошо, что я не взял вторым Алана. Я предупредил герцога заранее и ни на йоту не нарушил план полётов. Полётов экспериментальных. На новых секретных двигателях.

– Хороший двигатель поставили янки, – сказал я, когда к борту подъехал открытый додж.

– Ты свинья, Джон! – Вскричал Алан, увидев, как я вытираю салфетками лицо. – У тебя кровь в ушах! Ты меня слышишь?!

– Слышу, слышу. Это затекло, когда я вниз головой болтался… Как тебе моя кобра?!

– Ты сумасшедший, Джон!

– Сумасшедшая свинья?! – Спросил я.

Он взобрался по подъехавшему к самолёту автомобильному трапу и отвесил мне лёгкую затрещину.

Подъехали ещё машины.

Алан помог мне вылезти из кабины и спуститься по трапу. Честно говоря, голова моя кружилась. Аппаратура, не услышав моего отклика на перегрузках, переключилась на автопилот и посадила самолёт. Я, даже придя в себя, не стал возражать.

Хорошая, всё-таки машина этот Ф-16. Стала хорошей с этим движком… А была жаба жабой… Одно преимущество, что дешёвая.

Я, когда Алан предложил мне испытать новый Ф-16, сказал:

– Как я его испытаю, когда я и старый то не знаю.

И мне дали покататься на двигателе Прата и Витни. Я сразу попытался поднять его на дыбы, как сказал Алан, но едва не разбился. Было низковато. Я едва успел отстрелить стабилизатор, чтобы выровнять самолёт.

На старичке семьдесят шестого года выпуска у меня так и не получилось нормально встать на хвост. А на этом я смогу… Только кто другой… вряд ли. Да и кому это кроме меня надо? Мне просто надо было попасть на авиасалон Ле Бурже и там прописаться.

– Хороший двигатель, – сказал я представителю завода. – Отличная машина. Я немного перемудрил… Но это в первый и в последний раз. Теперь я понял, что этому ночному соколу много перца под хвостом не надо.

Представитель "Дженерал Дайнемикс" расчувствовался и приобнял меня.

– Мы утрём нос всем, – сказал он.