Изменить будущее

Одновременно правой рукой я сдёрнул мешок и увидел, что спица торчит в левой глазнице водителя. Мне его даже стало жалко. Он ведь уже остановился на обочине, планируя меня выпустить «до ветру», а я, такая сволочь, взял и сунул ему спицу в глаз. Да глубоко так сунул… Вытащить её я не смог, поэтому взял в левую руку всё ту же правую спицу и открыл ею правый наручник. Кончики спиц были чуть приплюснуты, поэтому наручник щёлкнул привычно быстро.

В салоне автомашины было темно. Лишь отблески аварийных фонарей и лампочка красного треугольника, мигая, высвечивали молчаливую картину убийства. Особо «по-тарантиновски» смотрелся вытекший глаз с торчавшей из него спицей, со скрученным в кольцо, тупым концом.

Будь конец острым, это смотрелось бы совсем иначе, а так, кольцо напоминало «очко» пенсне, развёрнутое в мою сторону.

«Какой бред лезет в голову», — подумал я, осматривая салон.

Это был праворульный пятидверный армейский Land Rover Defender. Я на таком ещё не ездил, а давно мечтал.

«Но не сейчас, не сейчас», — успокоил я себя, оглядываясь на багажник за спиной. — «Хотя… Почему не сейчас?»

Я чуть не почесал кровавым кончиком спицы голову, но вовремя опомнился.

Обтерев спицу о соседа слева и вставив её в левый рукав куртки, я откинул спинку заднего сиденья полностью и перелез в багажный отсек.

Через какое-то время все три тела переместились назад, и лежали, прикрытые какой-то тряпицей, а я уселся на водительское сидение и, погасив аварийные огни, включил правый поворот и посмотрел в правое боковое зеркало.

— Твою мать… — Вырвалось от души.

Сзади стояла полицейская машина, и стояла, вероятно, давно.

Увидев мой манёвр, она тронулась следом и, включив маяки и сирену, замигала левым поворотом, требуя остановиться.

Снова пришлось свернуть на обочину и остановиться… Руки лежавшие на руле начали слегка подрагивать.

— «Ну ка, цыц!» — Скомандовала матрица и руки успокоились.

Полицейский приближался медленно. Его чёрный плащ, накинутый на фуражку с околышем в клетку, блестел в свете фар патрульной машины. Я сидел не шевелясь. Просто не хотел быть неправильно понятым в темноте.

Широкий луч фонаря скользнул по окнам и ощупал всё на своём пути, преломляясь сквозь капли и перетекая по креслам, по полу, по приборной доске, по мне. Потом фонарь постучал по мокрому стеклу, не переставая освещать меня.

— Откройте пожалуйста окно, сир, — произнёс приглушённо грубый голос.

— Дождь, господин полисмен, — произнёс я, и неохотно пару раз крутнул ручку, лишь слегка приоткрыв окно.

Ветер моментально сыпанул мелкими каплями в глаза.

— Почему вы так долго стояли, сир? И не вышли из машины…

— Устал, сир. Хотел вздремнуть, но не получилось.

— Будьте добры, ваши документы.

Я машинально откинул солнцезащитный козырёк и дёрнул за верёвочку от водительского и только потом понял, что это не мои документы. Глянув на фото хозяина удостоверения, я мысленно вздрогнул.

С карточки смотрела тёмная физиономия афроамериканца. Или афробританца? Негра, короче… Тут же в плёнку были вложены документы на машину. Вот млин… Лёгкая дрожь побежала по телу…

— Документы в сумке, господин полисмен. А сумка в багажнике.

Она действительно лежала там, вероятно брошенная туда похитителями.

Мне только сейчас, и очень не кстати, пришла мысль, что моя одежда была совершенно сухой. Кроме штанов, конечно. «И как они перенесли мою тушку в свою машину?»

— А это чьи? — Спросил полицейский.

— Машину на аэродроме дали, чтобы домой доехать. Наверное, водитель забыл.

— Это машина принадлежит ВВС США, сир. Как вы это объясните.

— Я пилот-испытатель и сотрудник Фарнборо, сир. Позвольте достать документы? Или свяжитесь по радио с авиадиспетчером.

— Пилот Фарнборо? Вы, сир?

— Да.

Моя усталость истекала из меня.

— У вас, сир, действительно уставший вид и вам точно нельзя никуда ехать. Позвольте, я сяду за ваш руль. Двигайтесь… Куда вам?

— Саут роуд шестнадцать, — произнесли мои губы, и тьма накрыла меня почти таким же мешком, как и ранее.

— Сир, сир, мы приехали, — послышался взволнованный голос. — Проснитесь.

Мои глаза шарили вокруг, ничего не понимая. Мерзкий химический запах словно проник в голову и растёкся по всем извилинам. Меня тошнило. Лицо, перекошенное гримасой брезгливости не нравилось полисмену.

— Вы в порядке, сир? Может в госпиталь? Вы не пьяны?

— Налетался до чёртиков… Перегрузки, господин полисмен, это хреновая хрень…

Открыв дверь и свесившись почти до земли я выплеснул содержимое желудка.

— Вам бы в госпиталь, мистер Смит… — очень неуверенно произнёс полицейский.

Они явно связались с Фарнборо, раз он знал моё имя. Моё имя… Моё имя… «А какое у меня имя?» — подумал я. — «А-а-а… Джон Смит… Он же сказал…»

— Всё, я пошёл, — сказал я и вылез под ночной дождь.

Голова кружилась и меня мотало из стороны в сторону. «Дядюшки» и «братца» дома не было. Они куда-то уехали, о чём сигнализировал выставленный на улицу горшок с засохшим деревом.

Мой мозг выхватывал окружающее вспышками.

— «Может они сканировали меня? Или „качали“» — мелькнула и погасла очередная вспышка.

— А какое сегодня… День какой? — Спросил я полисмена.