Изменить этот мир

Домой, только домой. Хорошо, что оружия теперь у меня нет, а то мало ли… Точнее, нет метательного оружия – оставался нож на ноге. И зачем я только взял их с собой?

У ближайший помойки я сорвал с ноги ставшие такими привычными ножны. Подержав в руке пару секунд, я выбросил их вместе с ножом в ближайший мусорный контейнер. Это был безумно трудный поступок – я предавал своих друзей, бросал их на поругание! Я не выдержал, вернулся назад и вытащил нож из помойки. Немного подержав его в руке, мысленно прощаясь, я положил его рядом на землю. Этот нож достоин большего, чем становиться обычным мусором. Пересилив себя, я бросился прочь.

Весь путь домой прошел незаметно. Мысленные образы загородили реальную картинку, убитые мною люди всплывали передо мной – у меня не было к ним жалости, была только злость, что они попались мне, сбив с правильного пути. Какая же теперь может быть жизнь? Смерть этих людей, ставших призраками, теперь всегда со мной, но не они меня страшат, я сам себя теперь страшу. Меня страшат мои же поступки, мои мысли и мои желания, которые, как мне казалось, постепенно перестают от меня зависеть.

Домой я попал только благодаря «автопилоту» – ноги уверенно вели меня к цели, а голова все еще пребывала в какой-то другой вселенной, вселенной моего прошлого, которое накатило слишком сильно и неожиданно, чтобы я легко мог с ним справиться.

Как хорошо, что мамы сегодня не будет. Мне необходимо привести себя и свои мысли в порядок.

Последние страницы жизни

Все кончено. Я стал монстром, чудовищем, одержимым. Я давно стал замечать, что утрачиваю контроль над своими поступками, но чтобы настолько! Я всегда гордился тем, что я не животное, которое не может сдерживать свои чувства, что я выше этого, что я выше всех! Но оказалось, что это не так. Далеко не так.

Даже солдаты, которым церковь разрешает убивать на войне, должны потом очиститься от бремени убийств и снова стать нормальными людьми или же погрязнуть в грехе.

Я посмотрел на себя в зеркало.

– Инквизитор, – Отражение усмехнулось. – Ты одержим.

Теперь я понимаю, что значит это понятие – «одержим бесами». Бесы… Кто эти бесы? Это мысли, желания. Надо освободиться от них, но я не могу. Контроль – это уже в прошлом. А если я не контролирую себя, то кто? Кто это делает? Мой разум? Тогда какой же он мой, если я его даже не понимаю? Я ему даже не могу сказать: «ХВАТИТ»!

Видимо, все кончено. Моя психика не выдержала, я проиграл.

Сейчас, стоя на краю гибели, я представляю себя героем, стоящим на краю обрыва. Мои волосы развеваются на ветру, а плащ превращается в крылья, которые помогут мне лететь… Но на самом деле все не так. Я стою в своей комнате, перед открытой балконной дверью. Жизнь должна была бы пронестись передо мной, а может, еще рано. Я не чувствую ничего, кроме сожаления.

Я понял знак, который получил на дороге. Черная кошка символизировала неприятности и черную полосу, в которую вступила моя жизнь, белка – это быстрота и скорость моей жизни, а жаба – это знак того, что любая, даже самая ничтожная, жалкая и противная тварь имеет право на существование, она нужна этому миру. Без ничтожеств нет великих, без бесов не будет ангелов.

Мир можно изменить, но не убийствами. Убийства порождают убийства, люди смотрят, что другим можно убивать, и радостно подхватывают эту идею. Я подаю плохой пример, и в моей душе только сожаление. Я не могу реально оценить себя, но раз во мне поселились бесы, значит, я неправ. Ангелы помогают осмыслить и понять, а бесы тобой управляют. Это главное, что я понял. Ангелы давно не общались со мной. Безумная ярость – это все, что у меня было в последнее время. Деградация личности… Я должен это остановить.

Мне очень жаль маму, жаль Настю. Но причиняя им боль, я спасаю многих. Я никогда не одобрял самоубийства, но сейчас…

Я не совершаю самоубийства, я убиваю бесов. Я хочу жить, но, не уничтожив оболочку, от бесов не избавиться. Я сосуд, в котором они живут. Чуть меня потерли – и на тебе, бесы уже снаружи. Они, как джинн из бутылки, выскакивают из меня и исполняют желания, но желания-то уже не мои. Они исполняют свои желания, злобные, низменные и жестокие. Я больше не могу им противостоять. Это не самоубийство, это убийство. Это последнее убийство, которое я совершу на этом свете, убийство бесов. Мое тело, мое сознание – они слишком слабы. Бесы должны погибнуть.

– Я так и не придумал хорошее ласковое имя для Насти, – на краю гибели внезапно возникшая мысль о несделанном деле обожгла особенно сильно.

Прислонившись к стене, я закрыл глаза: «Господи, прости мне грехи мои, прими меня таким, каков я есть. Избавь меня от бесов. Я не смог быть инквизитором, и я не смогу быть твоим ангелом. Дай мне покой». Открыв глаза, я почувствовал в душе спокойствие и надежду. Может быть, именно сейчас я нашел правильный выход.

Разбег от стенки до балкона, все перед глазами, как в замедленном кино. Дверь открыта, шторы отдернуты, ничего не мешает. Тринадцатый этаж, выше только звезды.

Я подпрыгнул, оттолкнулся левой ногой от балконных перил…