Изменившийся человек

Этот медийный паренек — он из сообразительных евреев, он понимает, что Реймонд может сделать из этой передачи бомбу. Может, он слыхал про ту потасовку на «Шоу Херальдо». Проведет Реймонда внутрь — это будет его заслуга. Даже если мальчишка увидит свастику на руке Реймонда, что весьма вероятно, тщеславие возобладает над верностью своим.

Реймонд выбирается из очереди. Да, он рискует. Но не может заставить себя попросить женщину сзади, тощую черную бабульку с пепельным лицом и седой копной выпрямленных волос, запомнить, что он стоял перед ней. У бабульки на руках малыш. Этот ребенок может запросто срыгнуть на Реймонда. Реймонд окидывает взглядом их обоих и идет к двери, у которой примостился, как ящерица на солнце, будущий Майкл Айснер.

Реймонд говорит:

— Прошу прощения… Добрый день! Меня зовут мистер Быр-Быр. Я друг Винсента Нолана. Он же будет сегодня на быр-быр?

Говорить членораздельно ни к чему. Паренек пялится на татуировку Реймонда. Эта татуировка — как удостоверение личности Реймонда. Она у него так давно, что он заслужил право ее использовать. И все срабатывает. В глазах паренька зажигается огонек — он чует, как стремительно он взлетит вверх по карьерной лестнице.

Конечно-конечно, мистер Быр-Быр. Сюда, пожалуйста.

Он бросает на коллег многозначительный взгляд: мол, сообразите, зачем я это делаю, и проводит Реймонда мимо нескольких яппи, тех, в чьей власти вскинуть на Реймонда брови — это еще кто? Здесь как в армии — все по субординации. Реймонд — друг сегодняшнего гостя. Барьеры, один за другим, падают.

В телевизоре бутафорская гостиная у Чендлера выглядела почти нормальной. На самом деле место психоделическое, ты словно в компьютерной игре оказываешься. В студии темно, только мигают на пульте лиловые, красные, зеленые огоньки. Мимо рядов для зрителей тянутся к сцене клубки кабелей и проводов. На сцене — знаменитые чендлеровские кресла, кожаные (фирменный стиль Чендлера), внушающие, что семья Чендлера уже десять поколений принадлежит к «Гарвардскому клубу». Может, так оно и есть. Эти чернокожие уже сколько веков стараются заставить все учреждения белых работать на них.

Реймонд видит, как Винсента выводят и усаживают в одно из кресел. Увидел его — и дыхание перехватило. Рано еще. Он не готов к перестрелке у О-кей Корраля[64]. Но он умеет себя сдерживать. Сейчас просто проверяют свет и звук.

Винсент отрастил волосы. У этого ублюдка стрижка за двести долларов. Дорогой костюм, белая рубашка, галстук. Выглядит как какой-нибудь сопляк из банка, у которого просишь кредит, а он тебе отказывает. Реймонду чертовски хочется вырвать из рук гримерши пуховку и засунуть ее Винсенту в глотку. В соседнем кресле старичок еврей, которого Реймонд видел в «Пипл». Герой Холокоста, занимается фандрайзингом во имя Нового миропорядка и пятой колонны сионистов. Вокруг обоих крутится стайка девиц — наводят им марафет. Они — как два трупа, которым в похоронном бюро устроили спецобслуживание — два по цене одного.

Сначала Винсент, а потом и старый еврей ежатся, когда техники тянут у них за спиной провода. Будь воля Реймонда, он бы им эти провода в задницу засунул.

Когда паренек из «Нильсен»[65] зовет Реймонда сесть на трибуне, он застывает — ему хочется укрыться в мягкой тьме, но мучает неотвязная мысль: а если зажгут свет и он окажется один в зале — лицом к лицу с Винсентом. Сюрприз будет испорчен, а по сценарию Реймонда все должно случиться при зрителях и при включенных камерах.

— А здесь есть туалет? — спрашивает Реймонд.

— Туалет?

Эта игуана его передразнивает? Вмазать бы этому мальцу, перешагнуть через него и вперед — навешать всей команде, Винсенту, Маслоу. Девице-гримерше, если под руку подвернется. Но Реймонду нужно другое. Он отсидится в туалете, пока не соберутся зрители. И тогда проскользнет вместе со всеми. Он будет тихо слушать, возьмет себя в руки и дождется, когда пойдут вопросы из зала.

Реймонду на миг кажется, что малец потащится с ним, и они оба, обрезанный и необрезанный, зависнут над писсуарами. Но нет, у мальца работа. Пока-пока, увидимся. А Реймонд — у него полно времени, он поторчит в туалете.

— Вы найдете дорогу назад? — спрашивает Ящерица.

— Найду, не беспокойтесь, — говорит Реймонд. — Скоро начнется?

— Через двадцать минут.

Парень — полный кретин. Умный человек не привел бы такого типа в студию и тем более не оставил бы одного. Если кто узнает, малец вылетит с работы.

Реймонд запирается в кабинке. Кто-то заходит помочиться. Через две кабинки кто-то испражняется. Реймонду просто не верится — Винсент его предал и обокрал, и Реймонд сидит на толчке и нюхает чужой пердеж, а Винсент в гримерке пьет коктейли и жрет королевские креветки. Знай это Реймонд точно, он вернулся бы в зал.

Клонопин, который он принял, действует не так, как он рассчитывал. Значит, две таблетки пропали зря, а добыть их после того, как Винсент обчистил его запасы, было непросто. Температура должна была упасть, а она ползет.