Изменник

Шурка ушла, захлопнула за собой дверь. Луиза увела Розена с собой в спальню. Розен, обняв ее за талию, кричал во все горло: «Ах, люблю я вас, ах боюсь я вас!» Грета на подушках дивана звала Галанина: «Алекс, ну что же вы, вот вам случай доказать свою силу!»

***

На коленях Галанина в помятой пижаме, растрепанная и усталая, Грета прижималась к нему: «Долго они не возвращаются и у них тихо, наверное выбились из сил и уснули. Ну, поцелуй меня. Алекс, мой милый любовник!» Галанин, сдерживая зевоту, целовал ее мокрые, вялые губы, незаметно поглядывая на часы. У него неприятно кружилась голова. От водки, от спертого воздуха накуренной комнаты, от этой пьяной распущенной женщины.

Шурка, стараясь смотреть в сторону, наливала в чашки горячий кофе. Грета ее подгоняла: «Да поворачивайся живей! Господи, как она глупа! Алекс, скажи чтобы она скорее кончала и убиралась!» Галанин зевая переводил: «Шурка, ну-ка веселей, налей мне побольше и иди отдыхать, ты, наверное, здорово устала с нами, иди и не мешай нам». Шурка сердито огрызалась: «Что я вам лошадь, то меня гоните на кухню, а потом снова зовете сюда, в спальню беги, компрессы на голову майора клади, вам подавай, я не машина». — «Что она говорит?» любопытствовала Грета. «Она говорит, что она не машина». — «Удивительно нахальна! грубит на каждом шагу. И, знаешь, воровка. Все тащит, хлеб, масло, колбасу. Скажи ей, чтобы она принесла нам еще две чашки на подносе».

Галанин переводил, Шурка металась по комнате, стараясь угодить пьяным, поднесла им на подносе чашки с горячим кофе, Галанин и Грета одновременно протянули руки, неловко задели за поднос, который пошатнулся, чашки опрокинулись, упали на пол и разбились, кофе разлилось по полу. Галанин смеялся: «Это к счастью, битая посуда всегда приносит счастье!» Но Грета, красная от ярости, вскочила на ноги и набросилась на Шурку: «Ах ты, сволочь! мои фарфоровые чашки! Русская грязная свинья! Алекс, скажи ей, что она грязная русская свинья и сволочь!»

Галанин, закурив папиросу, глубоко затянулся, смотрел как Шурка, опустившись на колени, собирала с пола осколки чашек и складывала их на поднос: «Что с тобой, Грета, чего ты на нее кричишь, ведь это я виноват, я толкнул поднос, она здесь совершенно ни при чем, я тебе заплачу за них». Но Грета не успокаивалась: «Нет, это она! Каждый день что нибудь бьет… дура и воровка… грязная, вшивая русская свинья. Скажи ей, Алекс, что она грязная, русская свинья». Галанин лениво переводил: «Шурка, она говорит, что ты грязная, русская свинья, ты слышишь?»

Шурка внезапно выпрямилась, бросила поднос с битыми черепками на пол, посмотрела в упор на Галанина темными глазами, где горела ненависть: «А вы ей скажите, что она сама немецкая свинья и шлюха». Галанин улыбаясь переводил: «Грета, представь себе, она говорит, что ты сама грязная свинья и шлюха». Грета, сжав кулаки, бросилась на Шурку: «Ах, ты вот как… за мою доброту. Воровка, русская! Вон сейчас же отсюда, немедленно!»

Галанин, крепко схватив ее за плечи, успокаивал: «Не кричи так, ты с ума сошла, какая ты грубая и вульгарная, из за каких то дурацких чашек». Но Грета, безуспешно стараясь вырваться из сильных рук Галанина, продолжала грубо ругаться:

«Убирайся немедленно, русская! Скажи ей, что я ее выгоняю, эту сволочь, пусть убирается или я за себя не ручаюсь, я изобью эту……

Галанин с отвращением смотрел на пьяную растрепанную женщину, которая билась в его руках, на Шурку, которая с высоко поднятой головой, смотрела на свою хозяйку и старалась понять смысл немецких слов. Неприятный скандал не утихал, нужно было как то поскорее его уладить. Он нерешительно уговаривал Шурку: «Почему ты сердишься, ты видишь, она совершенно пьяная, сама не знает, что говорит, конечно, она неправа, я во всем виноват, это я побил эти дурацкие чашки. Успокойся и проси у нее прощения, черт вас побери обоих».

Но Шурка не подчинялась, подошла вплотную к Грете: «Да, она пьяная каждый день пьяная. Сегодня с одним валяется, завтра с другим. Надоела мне эта немецкая шлюха. Сил моих нету. Скажите ей, что я от нее сама ухожу, надоела мне эта я на нее плюю!» Галанин махал рукой, «Да это верно, это самое лучшее, что ты можешь сделать, уходи пока не поздно, завтра на свежую голову вы помиритесь». Грета визжала: «Что она тебе говорит, Алекс. Я хочу знать, что она тебе говорит!»

Галанин грубо толкнул ее к дивану, усадил силой: «Она говорит, что ты сволочь, б…., что спишь каждый день с новым любовником, всем по очереди даешь». Грета задохнулась, истерически хохотала и плакала: «Гони ее, Алекс, спаси меня от этой сволочи! О-o!» Но Шурка не дожидаясь перевода Галанина, накинула платок на голову, выбежала на кухню, Галанин бросился за ней: «Обожди, дура, куда же ты ночью? спрячься здесь от этой идиотки, я скоро уйду и проведу тебя домой». Но она его не слушала: «Сволочи вы все, гады проклятые, ненавижу вас всех. Чтоб вас разорвало!» Открыла дверь в ночь и с треском захлопнула за собой.