Изменник

Галанин не ел, с воспаленными глазами курил одну папиросу за другой и торопил закусывающих: «Ешьте скорее, да плюньте на этот дурацкий суп. Слушайте, Капитолина, вы бы принесли нам чего нибудь более существенного: колбасы и сала. Давайте сюда и водки для Бондаренко, видите человек с горя воду пьет! Живо!»

Обиженная кухарка принесла на тарелке колбасу и сало, бутылку водки и рюмки: «Г. комендант, там в передней пришла ваша домоработница, хочет с вами говорить».

— «Ага, пришла наконец, выздоровела? У меня нет времени с ней болтать, пусть варит щи, понятно? щи, мясо и огурцы! Да пусть поторопится, уберет там и натопит печку, у меня там собачий холод! Поторопите ее там, а не то я сам ее подгоню. Убирайтесь же и не мешайте нам! Вы, Бондаренко, можете есть и одновременно работать… Вот тут мне одно мало понятно. Почему так много скота в Озерном? Не знаю, или я дурак, или вы все здесь с ума спятили! Грабите город в то время, как там такое богатство. Ну-с, г. Ах, что вы скажете?»

Ах принялся мямлить: «Партизаны, я еще раз повторяю, г. комендант… вот здесь и потом тут, везде!» Он показывал на карту, водил по ней грязноватым ногтем, Галанин мычал что-то себе под нос, потом снова принимался за свое: «Мне, господа, одно теперь совершенно ясно! Вы все здесь просто боитесь. Так и говорите, не стесняйтесь! Но со мной все это не пройдет! Я заставлю всех вас быть храбрыми. Я их скручу всех этих веселых с их папашей и с вашей помощью очищу район от всей этой нечисти!»

Бондаренко, выслушав перевод речи Галанина, улыбнулся: «Вы, г. комендант, очевидно, совершенно не в курсе дела, партизаны в самом деле очень сильны, они даже нападали на город и мы просто чудом уцелели». — «Знаю, знаю… а все почему? Потому что, Бондаренко, вы боитесь. Не проявляете инициативу, вам нужно было самим напасть на их лагерь, да, да и вам тоже. Всем агрономам драться с оружием в руках! А вы сидите под юбками ваших жен и дрожите».

Бондаренко пожал плечами, перестал спорить. Снова принялись считать и пересчитывать. Наконец, окончательно выбились из сил. Галанин отпустил своих помощников, на прощанье тряс руку Бондаренко: «Спасибо, дорогой, все таки вы толковый парень, не ожидал, порадовали вы меня! Кстати, какую должность вы занимаете в райзо?» Бондаренко покраснел: «Сейчас должность помощника главбуха!»

— «Вот как? Странно, агроном и счетовод! Что-то несуразное. Ну, а кем вы были при советской власти?» — «Районным агрономом…» Галанин посмотрел на него внимательнее: «Странно! а скажите мне, почему вы не остались им и дальше?» — «Уволен за неспособностью… по докладу бургомистра. Исаев оказался более подходящим. Правда, он говорит по немецки, а я… сами видите, ни в зуб ногой!»

Он уже вышел на улицу, когда его догнал Еременко: «Комендант приказал нас проводить, ведь у вас нет пропуска. И потом он просил принять от него небольшой подарок — эту колбасу, сало и хлеб. Ведь у вас же ничего нет, я ему доложил, и он, конечно, дал… боялся, что мало, берите не отказывайтесь, все равно заставит».

***

Когда утомленные зондерфюреры уселись за ужин, Галанин пошел к себе домой, открыл дверь на кухню, где около плиты стояла спиной к нему его домоработница, прошел в столовую. Было тепло, светло и уютно! Свеже вымытый пол, стол, застланный чистой скатертью, в спальне была видна свеже постланная постель, около шкафа аккуратно в ряд его чемоданы.

Он с удовольствием прошел по обоим комнатам, впечатление теплоты, чистоты и уюта было приятно после двух дней, проведенных в дороге и в работе. Вернулся к столовой, вытащив карту из кармана, опять внимательно посмотрел на Озерное и большие болота, мысленно подсчитал расстояние в километрах от города и напрямик до Комарова, задумался: «Я им покажу, отомщу, только бы добрать- ся!» И опять сверлящая шилом мысль: «Все равно не вернуть, не исправить, ты один во всем виноват, не поверил, не приехал во время!»

Вспомнил снова в который раз, последнюю встречу с Ниной, когда она уходила от него навсегда, согнувшись под коромыслом, сморщился как от физической боли, подошел к окну, тщетно старался разглядеть в белом сумраке площади липы и водопроводную колонку, провел рукой по лбу и грубо закричал: «Ну что там, дождусь я, наконец, моих щей? Целый день голодный из-за вас чертей! шевелитесь там, или вас подогнать надо?»