Изменники Родины

Венецкий вдруг узнал ее: это была «Леночка из райзо», та самая, которую приводили к нему часовые на игрушечной войне, к которой его приревновала Валя…

Он сорвал с головы непривычную пилотку и махнул несколько раз; другие тоже махали, и Лена в ответ махнула рукой, и Николаю очень хотелось, чтоб это прощальное приветствие было послано именно по его адресу, но он знал, что это маловероятно: гораздо правдоподобнее было считать, что оно относилось к кому-то другому в поезде, или ко всем вместе, а его лично она даже вряд ли узнала…

* * *

Кончился памятный июнь 1941-го года. Наступил июль. Стояло жаркое, но не засушливое лето; хлеба на полях поднялись стеной, ожидался огромный урожай, такой урожай, какого в малоплодородном Липнинском районе самые старые старики не помнили.

Но теперь об урожае почти никто не думал.

В деревне и в городе люди работали, но работали по инерции, потому что не было еще ничего такого, что остановило бы привычную работу, но каждый уже чувствовал, что работает он впустую…

Война с каждым днем подступала все ближе и ближе; нескольким сокрушительным бомбардировкам подвергся областной город Днепровск.

Однажды какой-то немецкий самолет, по-видимому, заблудился и залетел в Липню, в которой отродясь не было никаких военных объектов.

Он минут десять кружил над городом, строчил из пулемета по крышам и сбросил одну небольшую бомбу. Пулеметной очередью убило поросенка, а бомба поломала амбар и разворотила картошку на двух смежных огородах.

В общем, потери были небольшие, но страху с непривычки натерпелись липинцы немало…

* * *

Во дворе райисполкома все служащие, вооружась лопатами, копали траншеи, которые почему-то назывались «щелями»; согласно тоненькой брошюрке о правилах противовоздушной обороны, эти щели полагалось рыть зигзагами.

И зигзаги заняли половину двора, огород уборщицы Степановны и заехали в неогороженный сад соседнего так называемого «Ольховского» дома, где до революции жил помещик Ольховский, а теперь размещались почта, телеграф, телефонная станция и радиоузел.

Около самой стены Ольховского дома копала Маруся, рядом с ней оказалась Лена Соловьева.

Маруся работала торопливо, с ожесточением нажимая на борт лопаты подошвой туфельки с высоким каблуком. Лена копала спокойно, даже как будто медленно, но ее работа продвигалась быстрее Марусиной.

— Как я их ненавижу! — сказала Маруся, с сердцем отбрасывая очередную порцию глины. — Фашисты проклятые!.. Вот так бы и убила фашиста своими руками, если бы подвернулся!..

Лена промолчала.

— Слушай, Лена, как ты можешь так?.. Минск эти мерзавцы взяли, Бобруйск взяли, того и гляди к нам пожалуют!.. А ты спокойна, хоть бы что!..

— Тем, что я стану беспокоиться, я все равно немцев не остановлю…  — большая лопаты глины аккуратно легла на край траншеи.

— Не беспокоиться надо, а действовать! — перебила Маруся. — В армию надо идти!..

— Чего же ты не идешь в армию?

— Да я ходила в военкомат, а там толку не добьешься: я хочу в связисты, а меня на курсы медсестер посылают… а мне медицина хуже горькой редьки…

Некоторое время они копали молча; потом Маруся опять заговорила.

— Я бы так хотела на фронт!.. Знаешь, мне кажется, если бы сказать нашим солдатам (она мечтательно улыбнулась), они бы перестали отступать, ринулись бы вперед на немцев и разбили бы их вдребезги….

Лена засмеялась.

— Значит, если ты скажешь солдатам ринуться — они тебя сразу послушают и разобьют немцев?.. А я и не знала, что у нас в Липне имеется такая Жанна д'Арк!

— А почему нет? Жанна д'Арк была простая крестьянка, а стала во главе армии…

— Ну, что же, попробуй!.. К тому же ты можешь с ними говорить по радио, а у Жанны такой возможности не было.

— У тебя, Ленка, не поймешь, когда ты всерьез говоришь, а когда смеешься! — с досадой проговорила Маруся; она забыла, что сама была первой насмешницей.

Снова последовало молчание. Обе подруги усердно копали землю.

— Лена, пойди сюда, посмотри! — вдруг позвала Маруся.

Лена с трудом протиснулась мимо нее в узкой траншее и посмотрела: оказалось, что Маруся, копавшая у самой стены Ольховского дома, углубилась ниже фундамента; потом, из-за своего всегдашнего любопытства, она выгребла из-под этого фундамента землю, и ее лопата неожиданно прошла насквозь в пустоту.

— Как ты думаешь, что там такое?

— Вероятно, подвал… Только почему он ниже фундамента? Странно…

— Давай посмотрим!

И Маруся принялась энергично расширять лопатой отверстие, а когда оно оказалось достаточно большим, полезла исследовать; Лена немного подумала и тоже полезла.

Все остальные в это время копали зигзагообразную траншею на противоположной стороне двора и ничего не видали.

Вскоре исследовательницы вылезли обратно: ничего интересного не оказалось, это был самый обыкновенный подвал, низкий, сырой и темный, а в том месте, где снаружи в стену уперлась траншея, с внутренней стороны у самой стены была вырыта яма для хранения овощей; на дне ее были остатки гнилой картошки.

— А знаешь, — сказала Лена, обчищая юбку от земли. — По-моему, от бомбежек гораздо лучше можно спрятаться в таком подвале, чем в этих канавах.