Изменники Родины

— Откуда же он узнал?

— Милые соседушки! — Маруся мотнула головой в сторону дома Пузенковых. — Лидочка с мамашей, больше некому! Недаром они нос воротят от этих блинов, а мы с тобой, хоть и большие должности занимаем, едим да похваливаем…. От трудов праведных не наживешь палат каменных, а за помощь в борьбе с жидами и партизанами платят продуктами.

— А где же они были, ваши жиденята?

— Опоздал немного господин Лисенков! Как раз накануне Сара Осиповна пришла и их забрала. Сказала, что в деревне где-то устроилась, а мне сдается, что она к партизанам пошла в Вороний Мох…

— А знаешь, я завтра тоже пойду в Вороний Мох! — неожиданно сказала Лена.

В глазах Маруси отразилось удивление и даже испуг.

— В Вороний Мох?… Ты?… Тебя-то зачем туда понесет нелегкая?

— Пойду Моховский сельсовет переписывать!

— Кто тебя посылает? Неужели больше не могли переписчика найти? Это же самое партизанское гнездо!

— В том-то и дело! Туда никто не хочет идти: боятся… А никаких сведений оттуда нет с января. Надо же узнать, что там делается.

— Это ты сама, сумасшедшая поповна, набилась туда идти?

— Конечно! Но мне туда идти легче, чем другим: это мой бывший сельсовет, я там два года работала, все ходы и выходы знаю… Кроме того, мне интересно выяснить, жив ли Гнутов — его не было в церкви на Пасху.

— Эх, поповна, поповна! — задумчиво проговорила Маруся. — А ведь и в самом деле интересно посмотреть, как теперь Вороний Мох выглядит!.. Добрый путь!..

Глава 19 Лесная советская власть

В шести километрах от города начинался лес. Высокие березы чередовались с мохнатыми елками., по краям дороги стеной стоял орешник.

Лена шла по мокрой весенней дороге, шлепая по лужам большими солдатскими сапогами.

Под кустами и в лощинах еще сохранился почерневший снег; на земле ковром лежали полуистлевшие прошлогодние листья, сквозь которые зелеными иголочками пролезала молодая травка, а сверху над головой уже распускались новые листочки, мелкие, блестящие, нежно-зеленые…

Послышался шорох; впереди из зарослей орешника вышли на дорогу два человека и пошли Лене навстречу. Один из них был молодой парень, почти мальчик, с полупустым мешком за плечами, другой — уже пожилой бородатый человек с топором в руках.

— Здравствуйте, — сказал молодой, поравнявшись с Леной.

— Здравствуйте, — ответила она.

Старший ничего не сказал, только смерил путницу внимательным взглядом, и ей показалось, что она где-то встречала этого человека, в котором, несмотря на деревенскую одежду, явно чувствовалось что-то не деревенское.

Пройдя сотню шагов, Лена обернулась: на дороге уже никого не было, очевидно, встречные опять свернули в заросли орешника.

Она пошла дальше.

А из-за кустов за ней следило множество невидимых глаз.

— Бургомистриха!.. Венецкого жена новая!.. Она прежде агрономом работала… Она и теперь аграном, только у немцев… Куда это ее понесло?.. Задержать ее надо, товарищи!..

— Ни в коем случае! — властно вмешался тот самый пожилой человек с топором, который выходил на дорогу. — Следите за ней, куда она пойдет!.. Но чтоб никто не смел ее пальцем тронуть!.. Куда бы она ни шла, она должна вернуться в Липню целой и невредимой!..

А Лена все шла и шла вперед, километр за километром, наломала мимоходом вербы, которая цвела только теперь, через три недели после Вербного восресения, собрала букет сиреневых подснежников, и не подозревала, что за каждым ее движением следит неотступный, невидимый конвой.

Между деревьями замелькали крыши домов. Дорога свернула вправо и уперлась в околицу деревни Новое Мохово.

Во время первых фронтов половина этой деревни выгорела, но строительного материала здесь было более чем достаточно, и со всех сторон весело смотрели маленькими, по военному времени, окошечками недавно срубленные, еще желтые хаты.

Кое-где на дворах и огородах копались люди; на Лену многие оглядывались и провожали ее взглядами. Встречная баба с ведрами поздоровалась с ней.

— Михайловна! Никак это ты к нам в гости пожаловала? — послышался из-за высокого плетня знакомый голос.

На огороде стоял с лопатой в руках высокий, грузный, с курчавой бородой, Прохор Гнутов.

— Прохор Ермолаич! Здравствуйте! Значит, вы живы? — радостно воскликнула Лена.

— Жив! Да и помирать не собираюсь!.. А разве меня в Липне уже за упокой поминают?..

Он воткнул лопату в мягкую землю огорода и вышел к калитке.

— Заходи в хату, Михайловна!.. Я все расскажу про наши дела… Даша! Принимай гостью!..

Последние слова относились к вышедшей на крыльцо высокой женщине лет тридцати пяти.

— Это хозяйка моя, Дарья Николаевна! — представил ее Гнутов. — Молодовата, правда, для такого старого лешего, как я, да в войну и не то бывает.

Хозяйка ответила «старому лешему» веселой усмешкой, которая ясно говорила, что она придерживается несколько иного мнения, а затем обратилась к гостье:

— А я помню вас, Михайловна: вы при советской власти к нам в колхоз приезжали от райзо… Еще мне помогли льняные семена сортовые достать…