Изменщик! Я преодолею боль (СИ)

— Едрить ты человеку сюрприз, конечно, подкинешь, — насмехался "мой друг", — Ты ж там распинался, что она тебя принимает таким, какой ты есть.

— Она и принимает!

— Только ты — женат. А она и не в курсе. Боже, бедная девочка. Бедная-бедная. А я-то думаю, что у вас там за идиллия такая подозрительная!

— В общем, думай что хочешь. У меня другие планы. Я хотел свою Маринку отвезти в ресторан.

— Да не оправдывайся. Я понял, что кого-то просто загнали под каблук, — смеялся надо мной этот чертила, — Цок-цок, тебя еще не раздавили?

Я не собирался терпеть такое отношение к себе. И в какой-то момент наше общение просто сошло на нет.

Теперь, когда он стоял передо мной, мне хотелось бы скорей с ним попрощаться. Но, узнав, что перед ним сидит Марина, этот чертила резко перехотел оставлять нас одних.

Я был зол. Только избавился от Димочки, как вырисовывается этот мракобес. Впрочем, ладно, будем называть вещи своими именами. Дима отвалился сам, как только узнал, что его мамочка рвет и мечет. Послушный мальчик. Таких только по головке и гладить. Но будем честными. Многие из нас испугались бы такой маман.

Избавиться же от Витюши, если тот захочет вступить в игру, будет гораздо сложнее.

Гляжу на Марину. Надеюсь, что ее смутит чужое общество, и она сама попросит поскорее уйти. Но нет! Этой девице оказалось лестным внимание еще одного мужика. Сидит и болтает с ним, как ни в чем не бывало!

К нам подходит официант. Приносит два лагера. Витек удивленно вскидывает брови.

— Ну что ты такой утонченной даме заказал?! — демонстративно возмущается он, — Ох, Мариночка, простите эту челядь. Как истинный гурман, позвольте посоветовать Вам…

Она заливается смехом, а я — краской.

— Я сама хотела оценить здешнее пиво. Ни разу в нормальном пабе не была, — с улыбкой отвечает моя драгоценная, — Так что не ругайтесь, пожалуйста.

Прикрывает меня. Не позволяет другому мужику меня опустить. Такая милая, такая воспитанная, такая утонченная… Я вижу, каким взглядом ее изучает "мой друг". И прекрасно представляю, какие картины вырисовывает его больное воображение. Наверняка в своих мечтах он уже поставил ее раком. И сверху представил. И стоя на коленях. Мудак.

Для меня все его фантазии предельно очевидны. Но почему Марина, моя маленькая сладкая девочка, не может разглядеть за лоском делового пиджака типичного блядуна? Впрочем, ладно. Редко у какой женщины наметан глаз на такую породу.

Она поддерживает с ним беседу, мило улыбается, смеется над его дебильными шуточками…

— Ник, ты че притих? — возвращает меня в реальность его наглый тон, — Неужто на слова обиделся? Ну не плачь. Я же любя!

И подмигивает мне… Окажись на месте Марины кто-нибудь другой, я бы давно врезал ему по морде. Впрочем, ладно, будь тут кто-нибудь другой, и этот чертила бы так себя не вел.

— Как там Влада, кстати? — продолжает он свою провокацию, — Видел, она зачастила ваши совместные фоточки выкладывать. Неужто убедить ее смог, что в семьянина превратился? Ай-ай-ай. Как же это низко — обманывать приличных женщин!

Глава тридцать четвертая

Марина.

До сих пор не доводилось мне видеть Никиту настолько потерянным… Он просто не знает, как себя повести в сложившихся обстоятельствах. Такой сильный, такой брутальный… Но стоит лицом к лицу столкнуться с ничем не уступающим ему мужчиной… И все…? Сдулся, как шарик…?

Я невольно вспоминаю, как этот человек бил кулаком по стене. Нависал надо мной.

"Ты не знаешь, на что я способен", — сказал он самодовольно, и слова его пробирали по дрожи. Они звучали как самая настоящая угроза.

На деле же — король голым оказался. Умеет только понтоваться. Причем перед заведомо более слабым или стоящим ниже по чину. А вот когда может прилететь в ответ, так сразу затыкается.

Мне становится смешно. Где этот хваленный характер? Почему Никита не может настоять на том, чтобы его приятель оставил нас в покое? Почему не может осадить его, когда этот Дон Жуан занимается самым настоящим демонстративным унижением? Еще и при женщине.

Уж не знаю, кто такой этот Виктор, но Никита, оставшись со мной тет-а-тет наверняка убедительно попросить держаться от этого товарища подальше. Погрозит мне пальчиком, как маленькой, и скажет, что это очень и очень плохой дядя.

От представленной картины снова тянет рассмеяться.

— Кстати, Марина, — продолжал новый знакомый беседу со мной, — Я слышал, что Вы неплохой журналист. Скажите, пожалуйста, возможно ли ознакомиться с Вашими работами? Не прямо сейчас, естественно. Кто же смешивает досуг с работой, верно?

Я не знала, что ответить. По сути, да, журналист. И, наверное, вполне себе неплохой. За моим авторством числится больше пяти сотен статей. И многие из них оказались очень даже удачными. Подбираемые мною слова находили отклик в сердцах читателей. Многих писали электронные письма в нашу редакцию. Благодарили меня. Делились своими историями. Просили дать совета. И все-таки издательство наше было слишком несерьезным, а аудитория — маленькая. Так что насколько ценный у меня опыт — сказать крайне сложно.