Изменщик! Я преодолею боль

Становится не по себе от ее монолога. Я ведь все прекрасно понимаю. Знаю, что между нами не будет такого доверия, какое было ранее. Знаю, что между нами, скорее всего, не будет никаких отношений. Даже если я очень постараюсь. Даже если прыгну выше своей головы. Марина разочаровалась во мне. Она не решится подпустить к своей душе такого предателя, как я. Во всяком случае, сейчас.

Но я не настолько жесток, чтобы обвинять меня во всех своих несчастиях. Я не настолько черств и груб. Неужели любимая мно. женщина уже все позабыла? Неужели из ее памяти стерлись все те моменты, когда я демонстрировал лучшую из своих сторон? Или она думает, что и это было лукавством?

— Марина, радость моя, послушай меня, пожалуйста, — говорю я как можно мягче, — Я все еще испытываю к тебе чувства, это правда. Но я не такой заядлый эгоист, чтобы портить тебе жизнь, услышь меня, пожалуйста.

Некоторое время она молчит. Обдумывает, наверное. Пытается понять, можно ли мне верить.

— Так что тебе было нужно? — спрашивает она, и, кажется, голос ее звучит все-таки спокойнее.

— Я просто хотел предупредить, — честно признаюсь, — А уж о чем — спроси у своего Димочки. Это тайна не моя. Если он сочтет нужным, то все сразу выдаст тебе. Только десять раз подумай, действительно ли хочешь знать.

— Никит, ты все испортил! — скрывается она крик. Мне хочется крикнуть ей в ответ. Сказать, чтобы оставили меня в покое и разбирались сами, но я себя держу в руках. Нужно поплакать — пусть проплачется.

— Я десять раз прокляла тот день, когда ты встретился на моем пути! Ненавижу тебя, ненавижу!

Вешает трубку. Я сижу в растерянности. Не знаю, что ей Дима там наговорил. Да и говорил ли вообще хоть что-то? Лезть в чужие отношения — себе дороже. Поэтому я старался держаться на дистанции. Знал, что рано или поздно этот сосунок отвалится. Он слишком слабохарактерный. Слишком нерешительный. И, может, первое время Марина будет очарована им, но, уверен, пройдет год или два — она вернется ко мне.

А пока… пока остается только ждать.

Глава двадцать восьмая

Марина.

Можно сколько угодно обижаться на Никиту, но нужно признать, что он все-таки не трус. Ему хватило смелости со мной поговорить. Возможно, если бы мы встретились с глазу на глаз, то я смогла бы вытащить из него гораздо больше информации.

Дима же превратился в партизана. Я пыталась с ним поговорить по-хорошему. Без давления. Объясняла, что недосказанность стала причиной излишнего напряжения между нами. Мы ведь должны доверять друг другу. Мы должны слушать и слышать друг друга. Мой благоверный говорил, что я вижу то, чего нет. Мол, сама себе всего насочиняла. Пришлось признаться, что я говорила с Никитой. А потому о диалоге между ними знаю.

— Ну говорили и говорили. Какая разница-то.

— О чем? — продолжала давить я, — Не после этого ли разговора между нами все разладилось?

— Марин, двум мужчинам всегда есть что обсудить. Не бери это в голову. Просто забудь.

Не такого ответа я ожидала. Как мне его трактовать?

Помнится, Никита сказал мне подумать десять раз перед тем, как задавать соответствующие вопросы Диме. Я подумала. Я готова ко всему. А вот Дима открываться не намерен. Отмахивается от меня, как от прокаженной. Неужели он не понимает, что чем больше он так себя ведет — тем больше успеваю я себе надумать?

Ну почему нельзя просто сесть напротив друг друга и открыться? Чего он так боится? Чего скрывает от меня? Неужели любящие друг друга люди не должны быть честны друг с другом?

Наши отношения потихоньку портятся. Может быть, конечно, я просто придираюсь, но мне слишком трудно жить в такой обстановке. Наши редкие переписки с Никитой выглядят куда более теплыми и близкими, чем нынешние диалоги с мужчиной, которого я считаю своим.

Вздор. Это просто вздор. Что самое забавное, Никита его оправдывает. Пытается мне доказать, что эта отстраненность — попытка меня защитить. Да к черту такую защиту! Неужели непонятно, что я страдаю от нее?!

Наш разлад дошел до того, что Дима перестал устраивать меня в постели. Я не могу забыться рядом с ним. Не могу расслабиться. Как бы я ни пыталась его завести или раззадорить, но ему не свойственен огонь, который помог бы мне потерять голову.

Исключительная нежность. Аккуратность. Неспешность… Сейчас же мне нужно другое. Мне нужен драйв. Чтобы кровь кипела в жилах, чтобы мысли разбегались прочь, чтобы ноги подкашивались и тело ныло от сладкого послевкусия. Я ненавидела Никиту. Ненавидела всей душой. Но сейчас я была готова переступить через себя, лишь бы переспать с ним вновь.

Я вспоминаю свое чувство беззащитности. Вспоминаю, как мне хотелось быть покорной рядом с ним. Я вспоминаю, как под нами ходила ходуном кровать. И меня накрывает волна возбуждения. Он — пламя, которое зажигало и меня. Он — воплощение энергии. Мужской силы. Зверь. Просто непокорный зверь. И когда-то этот зверь был моим.