Изменщик (СИ)

Я испугалась громкого звука, но все равно заторможенно открыла папку и аккуратно стала перебирать листки.

Он правда это сделал.

Кое-где были договоры дарения, кое-где какие-то более сложные схемы, включая брачный договор, который он предлагал мне подписать прямо сейчас. А юрист завтра все заверит.

По всем этим договорам мне отходило все имущество Миши. Кое-что прямо сейчас, кое-что после развода.

Некоторые из этих активов я даже не видела никогда.

— У тебя есть акции Никельгора? — Изумилась я.

— Есть.

— И дом в Тбилиси?

— Есть.

— Почему я об этом не знала?

— Ты не все знала.

— А где квартира, которую ты купил любовнице?

— Вот тут, — он ткнул пальцем в строчку банковского счета. — Забирай. Уже продал.

— Быстро.

— У меня хорошая мотивация.

Я кивнула.

— Ну что, Лен? — Миша присел на корточки у моего стула и мне невыносимо сильно захотелось запустить руку в его волосы и взлохматить их как когда-то. — Теперь ты мне веришь?

— Поверю завтра, когда мне подтвердят, что это правда.

Он шумно вздохнул, поднялся и ушел из квартиры.

Он приходил и уходил, когда хотел. Я уже поняла, что он все равно попадет в мой дом, если захочет. Нет, стратегия была другая.

Алиса очень радовалась папе. Я демонстративно нет. Готовила только на нас двоих с дочерью, но Миша всегда приносил ресторанную еду. И сладости Алиске.

Ночевать он остался один раз и снова попытался меня приласкать. Мое тело дрожало в нетерпении, я же сжимала зубы, чтобы не выдать, как мне этого хотелось.

Я перетерплю, я всех переиграю.

Миша отвернулся и укрылся одеялом.

Я победила.

Он все еще целовал меня при встрече. Иногда я забывалась и отвечала, а потом долго ругала себя за это.

— Ну что? — Мы стояли у офиса юридической фирмы, где мне только что подтвердили реальность документов. — Веришь?

— Верю.

— Вернешься?

— Нет.

— Ленаааааааа! — Взвыл Миша на всю улицу. — Ну что тебе ЕЩЕ надо?!

— Ничего.

— Нет уж! — Он снова ухватил меня за плечи, отчаянно глядя в глаза. — Сказала А, говори и Б. Что еще! Что, Лена? Броситься в реку? Шагнуть с небоскреба? Убить дракона?

— Сделай татуировку с моим именем.

— Легко! Выбирай место!

Мне стоило многих сил не усмехнуться в этот момент. Я кусала себя за щеку, но ядовитая пена моего злорадства выплескивалась из души неумолимо.

Я показала глазами вниз.

Он не понял.

— Где?!

— Там.

Я снова опустила глаза.

— ПРЯМО ТАМ?

— Именно. Чтобы ни одна женщина больше не думала, что ты свободен.

— Ты долбанутая баба!

Он сжал кулаки, развернулся и ушел.

Победа?

Еще одно условие

Сссссссссссказал бы, что я об этом думаю, но в тату-салоне и так собралось слишком много народу. Поглазеть, понятное дело. Якобы по делам забегали, а сами стреляли глазами в тот угол, где мы с мрачным бородатым мужиком выполняли высшую волю моей благоверной.

Сссссссамой любимой.

Сссссссказочной.

Наверное рожать не так больно, как делать тату там, где она захотела.

Но как только я вспомнил, как метался под окнами роддома, где она рожала Ваньку, все перевернулось. Там был какой-то лютый карантин и даже если бы мы захотели, совместные роды не разрешили бы. Но я был молодой балбес и думал, что это лишнее. Рожать — бабское дело, прекрасно справится сама. Мое дело — подготовить дом к появлению сына и нажраться в счастливые сопли в честь этого события.

Однако вместо того чтобы нажираться, я бросил друзей в компании дорогого алкоголя, взял такси и рванул в роддом. Снега было по пояс, я помню. А вот мороза совсем не помню, кровь моя бурлила. Я протаптывал тропину под окнами и каждые пятнадцать минут названивал туда. Родила? Нет? А когда?

Да дайте ей уже телефон!

Задыхающаяся Ленка проорала в телефон, что она меня ненавидит и больше никогда до себя не допустит, а потом я услышал ее истошный вопль. В кожу вонзился миллион острых игл. Как я в тот момент хотел, чтобы она могла передать мне свою боль!

Но она могла только продолжать страдать и кричать. А я бессильно протаптывать глубокие колеи в снегу.

— Мальчик! Три девятьсот! — Заявили мне на очередной звонок.

И я упал прямо в тот же снег.

Алиску мы рожали вместе.

И все равно, когда началось самое страшное и меня отодвинули в сторону, я вцепился пальцами в подоконник и впитывал в себя крики своей любимой женщины. Чтобы потом воздать ей за страдания.

Когда я успел это забыть? За последние десять лет?

Что ж. Теперь я в полной мере познал эту боль. Заслужил. Мысленно представил, что забираю сейчас ее родовые муки — и стало легче.

Даже наплевать было на любопытных. Что они понимают!

— Ты уверен? — Спросил меня перед началом сеанса бородатый татуировщик. — Сводить будет еще больнее.

— Как никогда, — ответил я.

Все фигня. Если это поможет — я вывернусь наизнанку и отдам свою почку. А потом улыбнусь, радуясь, что легко отделался.

Как тогда, когда я ее завоевывал. Еще не зная, что без нее моя жизнь не будет иметь смысла, но уже чувствуя это. Каждый раз, когда она отказывалась идти на свидание или равнодушным голосом говорила, что у нее нет времени на болтовню, я испытывал глухое отчаяние на грани потери смысла жизни.