Измерение инкогнито

— Кто это? — почему-то шепотом спросил Сергей.

— Все эти люди умерли в течении месяца. Из их тел ушла жизнь, но душа еще не покинула материальный мир и обитает где-то рядом, не удаляясь от своего земного, бренного вместилища. Вот, смотрите — Юлиус провел ладонью над шаром.

Изображение в шаре мигнуло и заметно потускнело, зато Сергей увидел какие-то сине-зеленые, полупрозрачные фигуры, которые окружали людей на носилках.

— Это их души — произнес Юлиус.

Фантомы покойников покорно плелись за своими телами, паря невысоко над землей. Лишь душа, принадлежащая маленькой девочке, все ни как не могла успокоиться — видимо она умерла совсем недавно.

Заламывая руки, она то подлетала к людям, обращаясь к ним с какими-то непонятными знаками, то возвращалась к своему маленькому тщедушному телу, с тоской и надеждой всматриваясь в свое осунувшееся лицо, прозрачными пальчиками гладила свои кудри. Раз за разом, она пыталась поднять свою умершую плоть, но попытки ее были тщетны.

Наконец обессиленная душа девочки улеглась сверху на свое тело и отчаянно вцепилась в поручни носилок. На ее лице был нарисован не просто страх, но безмерная тоска, обида и ужас. Ее искривленные плачем губы шевелились, но ни кто не слышал ее рыданий и беззвучной мольбы.

За мужчинами с носилками появился отряд вооруженных людей, ведущих по рукам и ногам скованных людей — двоих мужчин и одну девушку.

— Это еще кто? — спросил Сергей.

— По всей видимости, приговоренные к смертной казни по велению великодушного короля — ответил Колмир — видно они из знатного рода, если их удостоили чести привести приговор на самой церемонии.

За кандальниками вели древних сморщенных стариков и стариц, еле переставлявших ноги. Затем появилось еще несколько носилок, на которых лежали обернутые в кровавые бинты калеки и безнадежно, смертельно больные мужчины и женщины.

— Это те, кто добровольно решил оставить этот мир, не дожидаясь естественной кончины — прокомментировал Юлиус.

Наконец, ужасная процессия закончилась. Народ медленно заполнял свободное пространство за их спинами.

Хрустальный шар взлетел высоко над толпой и Сергей увидел большой деревянный помост, с высоты примерно третьего этажа. Рядом с помостом, как оказалось, находился небольшой бассейн с чистой и прозрачной водой.

Острыми пиками солдаты отгоняли неосторожных горожан, которые, в порыве экстаза, так и норовили туда провалиться.

На самом помосте покоилась большая, и тяжеленная на вид, но неглубокая, чугунная чаша. Ее диаметр, как на глаз определил Сергей, был примерно метров пять, однако бортики поднимались от помоста всего сантиметров на сорок.

Первыми на помост ввели приговоренных. Единственная женщина среди них — лет двадцати — молодая и светловолосая, была не очень красива, однако свежа и приятна на вид, своей юностью и здоровьем.

Она сама взобралась по крутым ступенькам, с трудом волоча толстые цепи сковавшие ее босые ноги, и с тоской смотрела на толпу.

Взгляд ее выражал лишь безнадежность, не было даже слез, однако дрожь, сотрясающая ее тело, выдавала, что ей очень страшно. Кулачки ее были крепко сжаты, а плотно сомкнутые губы побелели от напряжения.

Двое других упирались ногами и, что есть сил, вырывались из рук конвоиров. Они пытались кричать, обращаясь к толпе.

Зажимая рты приговоренных, вооруженные солдаты — по двое на каждой руке — повисли на их плечах.

В конце концов, каждому из них, в рот запихали тряпочные кляпы и, ударами копий, заставили встать на колени.

Теперь Сергей смог подробно их разглядеть. Первый из них, был довольно стар. Время припорошило снегом его густую шевелюру, однако он был еще довольно красив и крепок. Второму на вид было лет тридцать, он так же отличался ростом и статью. Длинные каштановые волосы густой волной спадали на его плечи.

Сразу было видно, что вся эта троица состоит в кровном родстве — гордый вид, осанка и фамильные черты их лиц, сразу бросались в глаза. Мятая, но богатая одежда выдавала в них аристократов.

На помост взбирался огромный и толстый жрец, одетый в просторный золотой хитон. Из материи, ушедшей на этот великолепный наряд, вполне возможно было бы сшить костюмы пяти, не самым маленьким, людям, и от того, когда он двигался, казалось, что по помосту вышагивает небольшая, трехместная золотая палатка.

Подбородков у него было ни как не меньше пяти, толстые, шедшие в плотную складочку руки и ноги были оголены, а пальцы унизаны всевозможными перстнями. Ступени под его ногами стонали и скрипели, однако, пока, выдерживали его вес.

Толстяка сопровождал одетый в темные, обтягивающие, одежды человек с лицом хорька, с глазками бусинками и облезшей редкой шевелюрой.

Мужчина, с лицом мелкого хищника, оказался королевским глашатаем. Встав лицом к толпе, он выставил вперед правую ногу, обутую в узкий башмак с пышным бантом, приняв горделивый и важный вид. Затем, развернув широкий свиток с печатями, свисающими на недлинных веревочках, он откашлялся и поднял его высоко над головой.

Толпа притихла в ожидании.