Изморозь (СИ)

Ты сама справлялась со своей проблемой, почти каждый вечер, окунаясь в алкогольный дурман. Из отцовского бара много не выпьешь, иначе заметит, и ты стала завсегдатаем злачных мест. На носу выпускные экзамены, а ты тратишь карманные деньги в ночном клубе, разодетая, как дешевая проститутка. Родители достучаться до тебя не смогли, смог Он.

В таком виде он тебя и обнаружил в один злополучный вечер. Тебя до дрожи испугал его взбешенный взгляд, перемешанный разочарованием. Это было больнее всего, видеть его разочарование в тебе. Как же, ведь ты идеальная дочь и Его маленькая крошка, сейчас разодетая в слишком короткую юбку и вызывающий топ. Пьяная, с размазанной красной помадой, отупелым взглядом смотришь перед собой, позволяя какому-то парню тискать твою попу.

Он за руку и не слишком нежно вытаскивает тебя из клуба и сажает в свою машину. По дороге разражается длинной оскорбительной тирадой о твоем безответственном поведении. Хотела показать свою взрослость? Но этим поведением ты только доказываешь свою незрелость. Внимание хотела на себя обратить? Что же сразу на панель не пошла?

И ты тихонько плачешь, не осмеливаясь ему возразить. Он же абсолютно прав. И это до такой степени тебя ломает, что ты совершила непростительный и поистине глупый поступок.

Аккуратно, словно драгоценность, взяла в свои маленькие ладошки его лицо и придвинулась к нему ближе. Он замер от неожиданности, а ты Его поцеловала, большим пальчиком лаская небритую щеку. Но действие разворачивалось не по твоему сценарию. Он мягко от тебя отстранился и посмотрел в твои глаза своими бездонным озерами. И столько муки, столько вины было в этом взгляде, что ты пораженно отшатнулась.

Лучше бы ударил.

   - Саш, - тихий скорбный шепот срывается с его губ и растворяется в салоне машины.

   - Прости, Макс, - твой ответ не менее скорбный достигает его ушей, когда ты уже выбралась из машины.

Поразительно, но после этого случая, ты взялась за ум и подтянула учебу. Все было глупо и неправильно. Ты разумом это понимала, но тобой двигали эмоции и разбитое сердце. Тебе казалось, что ты поняла это выражение, но как же ты ошибалась. Ты держалась из последних сил, молясь Богу, чтобы стало легче. Но легче не становилось. Боль двигалась по нарастающей вверх, разбухала подобно хлопьям в горячем молоке.

Последний гвоздь в крышку твоего гроба вбил теплый майский денек. Такой погожий и солнечный, что казалось, в такой день обязательно должно произойти чудо. Солнечные лучи ласкали оголенные участки твоего тела, и на несколько мгновений это позволяло холоду в душе отступить на пару шагов. Но вся загвоздка была в том, что холод всегда возвращался. Ты любила солнце почти так же сильно, как грозу, но после того злополучного дня ты его возненавидела так же сильно, как возненавидела и Максима.

Сейчас ты уже и не вспомнишь, какие обстоятельства или злой рок способствовал твоему раннему возвращению домой. Да и разве это важно сейчас? Нет, и тогда это тоже было неважно.

В доме играла красивая грустная музыка, переливами отскакивая от стенок души. Так надрывно, до мурашек по всему телу. Ты одновременно и любила, и ненавидела эту музыку.

Не разуваясь, идешь в кухню, где должна быть мама в это время дня. Твои шаги заглушает толстый ковер, и у двери кухни ты слышишь разговор. Мама и Максим о чем-то тихо беседуют. Ты не хотела видеть его ни сейчас, ни в ближайшем будущем. И ты решаешь подняться к себе в комнату и уснуть, надеясь, что во сне станет легче.

   - Я люблю тебя, Кать, - до твоего слуха долетает такой любимый хриплый шепот, заставляющий остановиться. – Ты же знаешь, я всегда любил, и буду любить только тебя.

Ты на автомате аккуратно заглядываешь в кухню и видишь там то, что навсегда сломало тебя.  В ушах стоит грохот обвалившейся радужной стенки. Вокруг летает разноцветная пыль, слоем оседая на внутренних органах. Ты не могла больше здесь оставаться, потому так же бесшумно вышла из дома.

Это было похоже на самый страшный ночной кошмар. Ты, свернувшись клубочком, лежала в парке на траве и с силой прижимала руку к сердцу, стараясь не дать ему разбиться. Но оно уже пошло трещинами и нестерпимо болело. Тебе хотелось выть, но ты лишь молча позволяла горьким слезам омывать твое лицо.

Тебе не верилось в происходящее. Так в жизни не бывает, но подсмотренная сцена доказывало обратное и тебе хотелось выколоть себе глаза, только чтобы забыть. Зарыть в самую глубокую яму памяти и никогда не выуживать оттуда сцену, где он очень нежно целует твою мать. А она стоит посреди кухни в его рубашке и с не меньшей любовью отвечает на его поцелуй. Это исполосовало твою сердечную мышцу острым скальпелем предательства, оставляя на ней незаживающие раны.

В твоей жизни больше ничего не осталось. Ни радости, ни любви, ни надежды. Самое страшное – потерять надежду. Это то, чем ты жила последние несколько месяцев, а они вырвали ее у тебя, попутно отбирая большую часть души. Ту часть, которая принадлежала Ему и матери. Остался только незначительный кусочек, отданный отцу. Остальное растоптано и выброшено.