Изнанка

– Ну, если Кукловод сказал… – на соседней улице снова громыхнул автомат. – Слышь, Андрюх, а другана твоего как зовут?

– Какого другана? – Милавин прикинулся дураком исключительно, чтобы потянуть время.

– Ну, этого! С автоматом, – он кивнул головой в сторону выстрелов.

– Чёрт его знает, – как можно достовернее пожал плечами Андрей. Он готов был сколько угодно заигрывать с людоедом, но сливать ему Ивана отнюдь не собирался. Сказать имя, вроде бы безобидная малость, но с этого всё начинается.

– Врёшь.

– Не вру. Он ко мне от Кукловода прилепился. Я решил вдвоём безопасней.

– Что же вы не познакомились? Он-то знает, как тебя зовут. Кричал же «Андрей, давай!». А ты, говоришь, его знать не знаешь. Враньё, – Большак затушил окурок и улыбнулся пленнику, сверкнув золотым зубом. – Тебе, Андрюш, не стоит мне врать. Тебе со мной лучше дружить, может, и проживёшь подольше.

– Насколько дольше?

– Там видно будет.

– А как же ваш закон? Ты ведь этому, как его… Зубку обещал.

– Обещал. Только закон я сам и придумал. Могу задвинуть, если надо. Ну так, как его зовут?

Несколько секунд Милавин молчал, прежде чем ответить. Наконец, вытолкнул из себя с каким-то злобным торжеством.

– Не знаю.

Пусть идут к чёрту все психологи вместе со своими советами, он больше не станет заискивать перед этим чудовищем!

– Вот как? – снова улыбнулся людоед. – Значит, не выйдет у нас с тобой по-хорошему… А жаль. Ты мне даже нравиться начал.

– Ну да, аж слюну прошибло.

– Хе! Точно, – на этот раз Большак даже хохотнул в голос, но тут же снова стал серьёзным. – Я тебе так скажу, Андрюш, умереть ведь можно по-разному. Бывает ножом по горлу и тебе уже всё по хрену. Да? А бывает, что слезами и соплями умоешься, раз десять обгадишься, горло до крови проорёшь, а помереть никак не получается. Я тебе могу устроить и то, и другое. На выбор. Что скажешь?

– Я за первый вариант, – Милавин старался говорить твёрдо, хотя от спокойного даже ленивого голоса людоеда, у него в желудке зашевелилась холодная скользкая змея.

– Понятное дело. Но это ведь так просто не даётся. Тот же Зубок любит, чтобы добыча кричала и выла в голос, когда он обгрызает ей пальцы. Он, конечно, и у мёртвого обгрызёт, не обломается, но у живого-то оно намного вкуснее. Понимаешь?

– Нет. Но поверю тебе на слово.

– Уж ты поверь, – мечтательно ухмыльнулся Большак. – Так, что скажешь?

– О чём?

– Дураком-то не прикидывайся, Андрюш.

В этот момент на улицу выбежал запыхавшийся Фриц. В том, что это был именно он, сомневаться не приходилось. На долговязом тощем, суетливо дёргающемся людоеде была чуть коротковатая для него серая шинель явно военного покроя и легко узнаваемая немецкая каска времён Второй мировой.

«Он что музей обчистил?» – пронеслось у Андрея в голове.

В руках Фриц держал карабин с уже примкнутым штык-ножом.

– Чё звал, Большак.

– Ладно, Андрюш, ты пока подумай. Время ещё есть, – он неторопливо повернулся к подбежавшему людоеду. – Чё там происходит, Фриц?

– Чё происходит… Ну мы его прижали. Он в подъезде окопался. Теперь никуда не денется. Возьмём, только вопрос времени. Но я думаю, до темноты мы его сделаем.

– Вопрос времени, значит… – оскалился Большак, снова послышалась очередь и ответные выстрелы. – А как, по-твоему, что он сейчас делает?

– Чё делает? – Фриц растерялся, мучительно подбирая ответ, который от него хотят услышать, – Ну это… Мочит наших парней. Он уже Хрипуна, Мулю и Федюху положил. Мошка и Горбун подранены. Но ты сам пойми, Большак. Он вояка знатный, у него автомат и гранаты, а у нас…

– Да хрен с ними! – вдруг яростно перебил его вожак, – и с Хрипуном, и с Мулей! Чем больше сдохнет, тем больше живым достанется. Я тебе скажу, что он сейчас делает. Он расстреливает патроны. Мои патроны! А теперь ответь, Фрицушка, на кой ляд мне «Калаш» без патронцев? А?!

Фриц втянул голову в плечи, отступил на шаг назад, но так и не ответил.

– А я тебе скажу, на кой! – неожиданно быстро Большак вскочил с места, левая рука мелькнула в воздухе и вцепилась подчинённому в горло. Без всякого усилия он приподнял Фрица над землёй и притянул к себе. – Чтобы стучать тебе прикладом в каску, каждый раз, когда мне приспичит пострелять!!!

В подтверждение своих слов Большак трижды ударил правой рукой по фашистскому шлему и только потом отбросил жертву прочь. Фриц рухнул на асфальт, хрипя и отхаркиваясь, карабин и каска разлетелись в разные стороны.

Большак ещё раз зло выдохнул и снова сел на бордюр, движения его опять стали ленивыми и медлительными.

– Андрюш, дай закурить!

Милавин молча протянул ему сигарету из уже открытой пачки. Большак чиркнул зажигалкой.

– Короче так, Фриц. Отзываешь людей. Пусть держат подъезд на мушке, но на рожон не лезут. Я сейчас сам с этим воякой побалакаю. Усёк?

Фриц так и не смог начать нормально дышать, поэтому только закивал очень поспешно и энергично.

– Давай иди. И чтоб больше никакой пальбы. Иначе я тебе кадык вырву.

Подчинённый, суетливо ползая на коленях, собрал в охапку каску и карабин, а потом умчался по переулку.