Изнанка

Это как в детстве, когда стоишь над рекой на краю обрыва, а сзади соседские мальчишки смотрят: прыгнешь/не прыгнешь? В этом случае надо решиться хотя бы на один короткий момент, хотя бы на миг побороть в себе страх перед высотой и тёмной водой где-то там внизу. Нужно поймать это мгновение и успеть оттолкнуться ногами от берега. А дальше пусть будет страшно. Всё равно уже ничего не изменишь, потому что летишь вниз под удивлённые возгласы наблюдателей.

Вот и сейчас, поймав момент, Андрей поспешил переступить черту, пока не передумал.

– Я пойду. Пусть пятьдесят на пятьдесят – пусть даже один на девяносто девять! – мне плевать, я всё равно пойду, – чтобы не остановиться и не замолчать, он распалял сам себя. – Я больше не могу видеть, как она существует, будто растение. Это невозможно. Надо что-то делать иначе это не жизнь… это ожидание смерти. И уже не важно чьей, её или своей, лишь бы побыстрее закончилось.

– Я понимаю, – коротко кивнул Иван, когда Андрей остановился перевести дух.

– Сомневаюсь, – невесело ухмыльнулся Милавин, – Я перепробовал всё, что мог – ничего не помогает. Я уже никому не верю. Это безнадёжно. Поэтому если ты дашь мне хоть один шанс помочь ей, то я его использую по полной. Не сомневайся.

«Вот и всё. Если откажешься после таких слов, то это уже будет никакое не благоразумие, а обыкновенная трусость. Но ты, вроде, трусом никогда не был. Так что теперь держись».

– А мне, значит, ты всё-таки веришь? – спросил Иван.

– Хочу верить. Очень хочу.

– Вот и хорошо, – он хлопнул Андрея по плечу. – Я тебя не обману.

На некоторое время – две или три секунды – в комнате повисла тишина, а потом Иван продолжил:

– Ладно. Ты давай займись разгрузом. А я пока жратву и воду подтащу. Будем твой рюкзак паковать.

Милавин только кивнул в ответ. Пока он стягивал с себя разгрузочный жилет, Иван вышел на кухню, но скоро вернулся с упаковкой из шести полуторалитровых бутылок с водой и пластиковым пакетом, доверху набитым консервами. Упаковку с водой он пока поставил на пол, а консервы вывалил на диван, небрежно сдвинув в сторону пакеты с экипировкой.

Андрей положил разгруз на стол и теперь возился с подсумками, свысока поглядывая на россыпь консервных банок. В предложенном рационе оказались не только тушёнка и различные каши, но и фаршированные перцы, рыбные консервы, пара плоских банок с паштетом, сладкая кукуруза, сгущённое молоко и даже консервированные ананасы дольками. Кроме консервов были и пакеты с галетами, полбуханки чёрного хлеба в заводской упаковке, небольшая палка сырокопченой колбасы, ванночка плавленого сыра и пакет с сухофруктами.

– Разнообразно, – хмыкнул Милавин.

– А ты что думал, мы будем одним тушняком питаться? – лицо Ивана перекосилось в усмешке. – Я не враг своему желудку. Так… это всё тебе и ещё три бутылки воды себе в рюкзак забираешь. И сейчас ещё кой-чего принесу.

Он снова вышел, но на этот раз в смежную комнату, плотно закрыв за собой дверь. Через минуту вернулся с пластиковый пятилитровой канистрой в одной руке и несколькими блоками дешёвых сигарет, которые прижимал к груди другой рукой.

– А это что?

– Универсальная валюта, – объяснил Иван, вываливая всё на многострадальный диван.

– Ты же сказал, что деньги брать не надо.

– Деньги там не в ходу, а вот от спирта и сигарет мало кто отказывается.

«Может быть, глухая деревушка, где даже сельпо не работает, а люди живут натуральным хозяйством…», – Андрей уже который раз зарекался не гадать понапрасну, но очередное предположение нет-нет, да проскакивало. Впрочем, вслух он этого говорить не стал, поскольку не хотелось нарваться на ещё одно «вроде того» и кривую усмешку на обезображенном лице.

Около часа ушло на то, чтобы перевесить подсумки на жилете и упаковать в рюкзак всё необходимое. Полчаса после этого Андрей учился обращаться с пистолетом. Когда они закончили, на часах было почти половина четвёртого.

– Ну что, чаю? – предложил Иван, убирая пистолет куда-то в ящик стола.

– Нет, спасибо, – покачал головой Андрей, он только что переоделся обратно в гражданское и теперь складывал свою экипировку поверх объёмистого рюкзака. – Я уж лучше к своим поеду. Подольше с ними побуду перед… отъездом.

– Понятно. Слушай, если тебе надо какие-то дела уладить, то можно отложить выход.

– Написать завещание? – Милавин усмехнулся собеседнику, но тот не поддержал шутки.

– Всякое бывает.

– Нет. По мне, чем раньше, тем лучше. Чего тянуть?

– Хорошо. Тогда завтра в восемь подъезжай ко мне, – они вышли в прихожую. – Нож не забудь!

– Не забуду, – Андрей расстегнул лёгкую наплечную сумку, с которой приехал, и вытащил оттуда бумажный пакет. – Держи, это тебе.

Иван открыл пакет, увидел там банковские упаковки с банкнотами, тут же стушевался, буркнул что-то вроде «Угу» и забросил пакет в комнату.

– Считать не будешь? – спросил Милавин.

– Да вроде нормально, – он начал суетливо открывать дверные замки.

– Ну, как знаешь.

– Ладно. Давай. До завтра.

– Давай, – они пожали друг другу руки.