Изнанка

– Понятное дело, – не сбившись, кивнула Людмила. – Идите. Возьмите себе несколько свечек, попробуйте поджигать одну от другой, когда будут прогорать. Может и дойдёте. По крайней мере, я вам этого очень желаю. Но, с другой-то стороны, Володя прав. Здесь мы в безопасности. На станции свечи не тают и не прогорают. Да и потом, нельзя же бросить Сашу и Вику. Они-то уж точно никуда не пойдут.

При этих словах она кивнула на двух призраков, которые тоже сидели около огня.

– Если мы останемся, то рано или поздно станем как они, – голос у Димы звучал уже спокойно.

– Может быть, это далеко не худший вариант, – пожала плечами Людмила.

– Не для меня.

– Я тебя поняла. Только давай прямо сейчас никто никуда не пойдёт. Всё-таки ночь на дворе. Обдумай всё, да и остальные тоже. Кто захочет идти – идите. Я остаюсь.

– Я тоже, – кивнул Владимир.

Снова повисла пауза, которую на этот раз нарушил Андрей. Сашка вроде бы уснула крепко, и он уже не боялся её разбудить.

– Вы никогда не пробовали выходить на поверхность?

И опять пауза. Никто из хозяев не спешил ему отвечать. Наконец, Михаил, откашлявшись в кулак, заговорил.

– Пробовали, конечно. Я и со мной ещё трое – Женя и-и-и… двое таджиков, мы так и не разобрались, как их звали.

– Одного, по-моему, Сафар, – подсказала Оксана, сильно склонная к полноте девушка с копной яростно кучерявых ярко-рыжих волос вместо причёски.

– Может быть. Я не помню… к сожалению, – продолжил Михаил. – В общем, тогда мы ещё не знали, что свечи защищают нас. Мы взяли их с собой просто, чтобы посветить. Поднялись наверх по эскалатору. В вестибюле был сильный сквозняк, знаешь, как бывает в метро, такой ветрина, что бьёт в лицо и чуть куртку с тебя не срывает. Из-за этого сквозняка все наши свечи погасли разом. И тут началось… Что-то, ждало нас там, в темноте, и тут же набросилось. Я, понятное дело, ничего не видел, только слышал. Крики, рычания, хрипы. Мне повезло, так уж вышло, что я шёл последним. Что-то хлестануло меня по груди, я шарахнулся назад и кубарем покатился вниз по эскалатору. До сих пор не пойму, как шею себе не свернул. Не знаю, сколько я пролетел, но, в конце концов, всё-таки удалось остановиться. Я прислушался и понял, что наверху, в вестибюле, всё закончилось. Не в нашу пользу. А потом опять рычание, где-то совсем рядом. Я вскочил и бросился вниз. Никогда так быстро не бегал да ещё в полной темноте и по лестнице. В общем, назад на платформу вернулся только я. Трое других остались там, наверху. А у меня на память о той вылазке осталось вот это.

Михаил расстегнул на груди мягкую фиолетовую толстовку и чуть оттянул вниз ворот футболки. От ключицы вниз шёл уродливый шрам, ветвящийся будто молния.

– Заросло очень быстро. Наверное, опять же свечи помогли. Но поначалу выглядело совсем погано. После этого я не только сам не ходил наверх, но и других отговаривал. Да, в общем-то, никто особо и не рвался. Вот такая история.

Он скользнул взглядом по лицам гостей. Андрей сдержанно кивнул ему, а про себя подумал, что рассказ этот оказался куда более подробным, чем ему хотелось. Но, видимо, Михаил уже не мог рассказывать по-другому.

– А сколько вас всего здесь было?

– С самого начала шестнадцать, – ответила Людмила, – а потом ещё с Парка Культуры десяток человек подтянулся. Решили, что вместе оно веселее.

– То есть двадцать шесть, – Милавин удивлённо посмотрел на Ивана. – А мне казалось, погибших тогда было больше.

– Правильно казалось, – кивнул тот. – Погибло сорок человек, но видимо не все они застряли на Изнанке. Кто-то сразу ушёл дальше.

– Куда дальше? – вскинулась Людмила.

Поводырь лишь пожал плечами.

– Мы не знаем, – ответил за него Андрей, – Никто из местных не знает. Морошка и Кукловод говорили что-то о верхних и нижних слоях, о планах бытия, но это так… общие слова. Толком никто ничего не знает.

– Опять то же самое. Сорок лет не знал, что будет после смерти, теперь умер и всё равно ни хрена не узнал. Лохотрон какой-то! – с деланым недовольством буркнул Михаил и снова полез в сигаретную пачку.

Короткий и приглушённый взрыв хохота, даже Поводырь позволил себе усмехнуться. Безучастными остались лишь две полупрозрачные фигуры призраков, эти, казалось, уже давно ничего не слышат.

– Может быть, они знают, – кивнул на них Милавин.

– Может, и знают, – согласилась с ним Людмила. – Ведь куда-то они уходят. Только скажут теперь уже вряд ли. Здесь, с нами, им уже не интересно.

– Много у вас таких было?

– Почти все. Чудовища съели только Женю с таджиками, да ещё пару ребят. А потом мы стали куда более осторожны, да и поняли, что свечи нас защищают. А все остальные вот так вот таяли потихоньку. Мы поначалу испугались жутко. Сидел-сидел человек, слушал чужие истории и вдруг начал блекнуть и исчезать. А главное, ничего сделать нельзя. Ты его зовёшь – он молчит, хлопаешь по щекам – ноль эмоций, а потом твои руки и вовсе начинают сквозь него проходить, как через дым. В общем, поначалу было жутко. А потом одна из женщин… Кира… она стала таять второй или третьей…