Изнанка капли

Все это время я ощущал в тебе бурное движение, за которым и следовали все те метаморфозы, происходившие с тобой. Был приобщен к этому движению, чувствовал его, но не знал, любишь ли ты меня.

Все изменилось в тот день, когда этот поток стал мне полностью понятен. Обладать тобой было оскорблением той силе, что сокрыта в тебе. Но я мог сказать, что любил тебя. Без того, чтобы выяснять твое отношение ко мне, было ли оно любовью, я наслаждается тем, что ты существуешь, и той радостью, что могу потрогать твои листья, ухаживать и поливать, и все это во сто крат усилилось, когда ты зацвело. Желать большего я и не мог.

А в это время ты готовилось к следующему изменению.

6

Жизненные токи в тебе изменились. Их движение стало односторонним. Не сразу, но я догадался, что нарождался плод.

Плод, который я уже заранее полюбил и к которому готовился.

Он формировался быстро, чему я не был удивлен. Ты было на это способно, и я не сомневался.

Он был такого же нежно-зеленого цвета, как и ты в самом начале, еще будучи ростком.

Веточка, на которой он висел, стала несколько опускаться.

Держа тебя за листья, почувствовал, что движение внутри тебя пытается вырваться именно на том участке зеленой пластинки, к которой я осторожно притронулся. В тот момент я понял, что и ты любишь меня. Осознание этого пришло мгновенно, а после мыслей не было в голове, кроме одной – «Оно любит меня». Эти слова звучали, пока я немного не пришел в себя.

Плод, который уже начинал немного набирать другой цвет и наливался красным, стал для меня выражением нашей любви. Во мне самом нарождалось новое, незнакомое мне чувство, идущее дальше. Я ждал, боясь сделать хоть малейшее неверное движение.

7

Перед тем, как попрощаюсь в своем сердце с тобой, признаюсь и скажу все честно.

Я тебя люблю, и это останется нетронутым во мне. Мой рассказ сбивчив, и многие его части стоят перед моими глазами так, словно я только сейчас пережил их.

Заботиться о тебе, ждать плод – все это было самыми важными событиями в моей жизни, но ты ведь само знаешь. Плод так и не стал ростком и глухо упал в землю недоразвитым. А ты, измотанное тем, что отдавало ему всего себя, засохло. На тебе осталось несколько листочков, которые можно сорвать, слегка дунув на них. Но я еще говорю с тобой.

Для меня ничего не изменилось, но пора прощаться. Мир иллюзий, в котором я прятался после того, как жизнь перестала в тебе бурлить и клокотать, не приносит мне больше облегчения. Я ухожу. В отличие от тебя, вышедшего из земли, я в ней закончу свой путь. Но до этого еще далеко. Спасибо тебе.

Твой нежно-зеленый цвет и тонкая голубизна лепестков останутся со мной.

Прощай…

Хрустальные птицы

Странные птицы, слишком свободные. Они вовсе не созданы для того, чтобы охотиться или клевать семечки где-нибудь.

1

Мгновение перед тем, как хрустальные птицы сорвутся с насиженных мест.

Этот немилый и неприветливый, суровый край в момент, когда нужно прощаться, становится им по-настоящему родным. Но они знают, что если поддадутся порыву остаться, то позднее отчаяние поглотит их и заставит возненавидеть это место уже окончательно. Небо пасмурно и погода в целом совсем не подходящая для начала отлета. Но каждая из птиц знает, что именно сегодня она отправится в полет.

Солнце не видно из-за облаков. Это даже к лучшему.

Хрустальное оперение не наполнено солнечным светом, распадающимся в нем на составные части. Нет, сегодня птицы не блестят, они не яркие – но форма каждой из них особенно отчетливо видна именно сегодня. Мягкие формы, созданные для того, чтобы парить и рассекать воздух, бледновато-прозрачны. Все они готовы.

2

Мне ни разу не приходилось видеть, чтобы такие птицы отказывались взлететь и оставались на своих местах. Тем не менее, каждый раз, когда наступал день их отлета, я страшился того, что одна из них откажется взлететь. Что будет в таком случае?

В этот раз все происходит без изменений. Птицы, устроившись на самом краю пропасти, достаточно высокой для того, чтобы после пике они набрали скорость и улетели, ждали первую из них.

Должен сказать, что, несмотря на их красоту и воздушность, летать они не умеют. Еще не одна из них не взлетела. Бросившись вниз, первая птица всегда затягивает пике и пропускает момент, когда необходимо расправить крылья и, приложив огромное усилие, взлететь, и избежать падения. Все же она не успевает и разбивается со звонким грохотом, в котором не слышно крика этого замечательного создания.

Птица разбивается на сотни мелких осколков, каждый из которых настолько острый, что никто даже не подходит к ним.

Падение происходит быстро, после чего наступает тишина, которую не смеют нарушить.

Хрустальные птицы по одной срываются вниз с тем же результатом, что и первая из них, и вскоре слышится звук разбивающихся о землю птиц и она усеивается осколками, которые делают этот участок абсолютно непригодным для любой деятельности.