Изнанка королевского дворца

Лиля послушно поднялась. Не удержалась — и бросила пару взглядов по сторонам.

А ничего так. Вкус у хозяина кабинета есть. Кому-то покажется, что здесь мрачно. А ей нравится.

Тяжелая мебель из темного дерева, тяжелые шторы — темно-коричневые, с золотом, камин в углу, рядом с ним два кресла… но хозяин кабинета сидит за столом. И на столе перед ним, кстати, непроливайка и подставка с пером. А под рукой ящик с подарками.

Лиля почувствовала себя малолеткой у директора, но смолчала. А Эдоард щелкнул чисто декоративным замочком.

— Даже не запечатываете?

— Ваше величество, у меня нет воров.

— Разве, графиня?

Лиля хлопнула ресницами. Раскрыла веер, пару раз обмахнулась им.

А ты чего ожидал? Нету, если мой муж еще кого-нибудь не нанял? Ага, щас! С мужем я сама разберусь, не вынося сора из избы.

— Симпатичная игрушка.

— Ваше величество, я надеюсь, вы примете мой скромный подарок.

Еще бы. Веер лежал сверху. Только мужской вариант. Из плотной ткани в темных тонах. И слегка расшитый янтарем и золотой нитью. Получилось в меру красиво, в меру стильно. И вовсе не по-дамски.

Эдоард достал веер, сложил его, раскрыл, пару раз обмахнулся, как это делала Лилиан.

— Неплохо. На приемах, когда много людей — очень полезно.

— Я счастлива угодить вашему величеству.

— А чем вы еще решили мне угодить? Что это за предметы?

— Ваше величество разрешит мне показать?

— Прошу вас, графиня.

Лиля подошла к столу и для начала извлекла калейдоскоп. Вот их устройство она отлично представляла, поскольку в детстве два разобрала и собрала обратно. Первое было сделано из любопытства, второе — когда мама заявила, что нового не купит. Сломала?

Умей и починить!

— Это калейдоскоп. И в него надо смотреть на свет, ваше величество. Помогает отдохнуть и расслабиться.

Рисункам Эдоард отдал должное. Красиво. И действительно, можно так долго крутить калейдоскоп, пытаясь расслабиться. А еще что?

— Еще один кладоскоп?

— Нет, ваше величество. Если вы соблаговолите подойти к окну…

Его величество даже и не задумался.

Подошел, приставил к глазу подзорную трубу — и вгляделся вдаль.

— Альдонай!

Лиля не мешала. Сам разберется. Труба была одной из лучших. Хотя тут были бы силы и время…

— Графиня, откуда у вас это?

— Мои люди придумали.

— И как это…

— Подзорная труба, ваше величество.

— Чудесно. Скажите, такие трубы сложны в изготовлении?

— Не очень, ваше величество. Но у меня и мастеров всего два…

Тонкий намек был понят — и Эдоард кивнул.

— Хорошо. Это мы исправим. И что еще?

— Увеличительное стекло, ваше величество.

— Увеличительное стекло?

Лупа удалась, без преувеличения. Хотя шлифовать ее было долго и занудно. Но — справились. И Лиля осторожно извлекла ее из футляра.

А потом лист бумаги с напечатанным текстом.

Эдоард вскинул брови.

— Что это, графиня?

— Детская сказка, ваше величество.

— И как вы смогли написать так много абсолютно одинаковых букв?

— Я не писала, ваше величество. Я — печатала.

На рассказ о книгопечатании ушло минут десять. И к концу рассказа Лиля уже вполне освоилась. Да и Эдоард забыл, что хотел подействовать на нервы строптивой девчонке. Незачем.

Она действительно сокровище.

Книгопечатание открывало невероятные горизонты. А бумага…

Уж чего-чего, а камыша, крапивы и прочего травяного сора в Ативерне хватало. Если крестьянам приказать собирать — возы привезут. Да и лупа…

Эдоард к старости стал слегка дальнозорким. Приходилось читать чуть ли не с расстояния в метр, а то и приказывал секретарю зачитывать. А теперь — все в его руках.

Про очки Лиля пока не заикалась, понимая, что это требует уже других знаний и умений. Линзу-то она сделает. Но ведь две одинаковых, да еще и определить, сколько на каждом глазу, и все подогнать… увольте!

Пусть лупами обходятся!

А она еще штангенциркуль изобретет — у отца такой был, не прибор, а сплошное удовольствие.

Но пока — только это.

— А бумагу можно и продавать. Делать гербовую, с оттиском — и продавать для прошений, для жалоб, для кляуз…

Эдоард даже зажмурился от удовольствия. Священное для любого короля слово — казна.

Графиня — определенно чудо. Если так пойдет и дальше… Да Мальдоная с ним, с титулом. Даст он ей титул! Уже за подзорную трубу — даст. А ведь это наверняка не конец.

И… какой шильды Джес так расписывал жену?

Что он — поговорить с ней не удосужился за столько времени? Умная женщина, спокойная, ничуть не истеричка… разве что на дверь постоянно оглядывается. И кстати — симпатичная. Он бы даже сказал — красавица. М-да… как же она нервничала на своей свадьбе? Или это перенесенные испытания сыграли роль? Можно попробовать выяснить. Только…

— Ваше сиятельство, вам не терпится закончить нашу аудиенцию?

— Нет, ваше величество. Там за дверью осталась моя собака…

Лиля действительно оставила Нанука у секретаря. И переживала за пса. Он умница, но все новое, незнакомое. А он еще щенок…

— Ведите ее сюда, — разрешил король. И едва не присвистнул при виде Нанука. Собак Эдоард любил, был ценителем и знатоком. И мог оценить стати вирманской сторожевой. Пес обещал вырасти таким, что собака Баскервилей рядом с ним смотрелась бы таксой.