Изнанка мести (СИ)

– Ну что Вы. Здесь только один достойный представитель сильного пола, – она выразительно посмотрела на собеседника, – а он, насколько я знаю – женат. – Пока он хлопал непонимающими ресницами, Вика добавила «прошу прощения – попудрю носик» и выскользнула.

На дрожащих ногах она подошла к своему месту: стол был пуст. Хрустальные бокалы и свежие тарелки ждали очередной перемены блюд. Вика посмотрела по сторонам в поисках Володи или Натальи Николаевны. Никого не обнаружила. Выгорского она тоже не увидела. Уф! Самое время потихонечку покинуть бал. Вика подхватила сумочку и уверенной походкой двинулась к парадным ступенькам. Для маскировки зашла в дамскую комнату, а потом прошла к гардеробу, щедро улыбаясь и оставляя знакомым лицам «С новым годом!» Быстренько получила шубу и выскочила на холод.

Воздух словно был пропитан жгучими ледяными кристаллами. После нового года обещали ноль, но сегодня с утра на градуснике Вика видела минус пятнадцать. Сейчас, наверно, было и того больше. Мороз скользнул под юбку, ущипнул коленки и едва прикрытые бедра. Ничего, в метро тепло.

У дверей клубился дым сигарет: несколько шумных группок, ежась от холода, предавались пагубному пристрастию. Наконец-то, несмотря на прокуренный выход, она могла вздохнуть. Вика с силой втянула кислород, отчего ноздри наполнялись едким запахом. Постаралась привести мысли в порядок. Что она так разнервничалась? Что он и вправду мог ей сделать? Уволить? Вика подняла вверх глаза и сквозь сигаретные клубы над головой увидела поразительное чистое небо, усеянное звездами.

Повернув направо, двинулась в сторону подземки, радуясь ровному и чистому асфальту. Она так привыкла пробираться по заснеженным дорожкам и ледяным ступенькам Подмосковья, что каждый раз искренне удивлялась, завидев чистые тротуары. Улица выглядела ухоженной. У высокого бордюра притаилась ажурная скамеечка с деревянным сиденьем, на которой лежала кем-то забытая газета. Летом, наверное, здесь приятно отдохнуть. Полюбоваться вон тем полукруглым окошком с одностворчатой ставней. Или этим парадным входом маленького особнячка, или той крохотной коморкой с тусклым светом под потолком. Переулок спускался пологой горкой, Вика прибавила шагу, опасаясь, что от ног останутся окоченевшие деревяшки. Ночные зимние запахи и звон города окружили её. Теплое дыхание вырывалось изо рта белым паром.

Не успела она пройти и тридцати шагов, как замерла от резкого визга тормозов. Стремительно повернула голову, предчувствуя удар и скрежет металла. Нет, никакой аварии не было. Блестящий черный внедорожник остановился у тротуара в двух метрах от неё. Огромные колеса замерли как вкопанные, сотни сверкающих отражений разбегались по крыльям и капоту. Пассажирское стекло было опущено. За рулем сидел Ярослав. Его лицо было перекошено от гнева. Ничего даже близкого не было к тому милому человеку, которым он тремя часами раньше предстал перед своими людьми. В открытое окно он прорычал:

– Садись!

Он следил за ней?

С тех самых пор, как она пришла в эту паршивую контору, и даже раньше этого, он как паук окручивал все своей паутиной. Он знал её лучше, чем она сама. Он видел людей насквозь и читал их мысли.

Что ему еще? Разве он не всё забрал? Вика лихорадочно соображала. Может быть, ей стоило рвануть против движения? Повернуть в переулок позади машины, а там во дворы? Какие у неё шансы добраться до метро быстрее?

– Садись! – он не сдерживал рева.

Вика оглянулась. На визг повернулась не она одна. Если она побежит, это будет очень весело для курильщиков, с любопытством смотрящих в её сторону. И к тому же, ему ничего не стоило выскочить из авто и погнаться за ней. Она нисколько не сомневалась, что шансов у неё меньше, чем один из десяти миллионов. Вика нехотя открыла дверь и залезла в тачку. Он тут же рванул с места. А она-то думала, что они просто поговорят. Пристегнулась Вика не с первой попытки: пальцы дрожали то ли от холода, то ли от волнения.

«Успокойся, – велела она себе, – самое страшное уже произошло. Ты уже была на дне пропасти. Ты и сейчас там. Чего тебе бояться?»

Она заметила, что он медленно накалялся, словно сам являлся несправедливо обиженной стороной. Пусть. Она ни за что не покажет ему, какова боль от нанесенной им раны. Не даст заметить, что ему удалось ударить так, что она до сих пор дышала не в полную силу. И самое главное, как глубоко он засел в ней.

Некоторое время они ехали молча, и она слышала его попытки унять злобное дыхание зверя. Она не мешала. Просто смотрела в окно. Просто впитывала его запах, таяла от близости, ежилась, отогреваясь. В салоне было тепло, мигала приборная панель. Вика хранила неподвижность и каменное молчание, пока Ярослав выезжал из центра, но, в конце концов, сняла перчатки, и расстегнула верхние пуговицы, стараясь запечатлеть эти мгновения в душе.

Через несколько минут они уже мчались по третьему транспортному кольцу к Рязанскому шоссе вдоль ярких фонарей, сверкающих елок, блестящей рекламы и украшений, наполнивших город до отказа.

Вика вздрогнула от неожиданности, когда он заорал: