Изнанка мира

Федор с величайшей осторожностью, стараясь не задеть шипов, натянул «варежку» на правую руку, повертел перед глазами, удовлетворенно кивнул:

— Я готов.

Лыков, державший кейс с заготовленной для Сомова парой, отставил его за ненадобностью подальше и открыл кейс с перчатками для своего бойца. Он сдерживал эмоции, не поддаваясь на провокации врага.

«Сомов дерется одной перчаткой с давно высохшим ядом. Это хорошо. Сохранила ли паучья отрава свои свойства? Неизвестно, но нужно надеяться на лучшее. Микроскопические шансы Кирилла на победу не выросли до заоблачных высот, однако до призрачных или крохотных все же увеличились».

Анатолий помог Зорину натянуть «варежки» и ободряюще похлопал отчаянного парня по плечу:

— Убей урода, очень тебя прошу.

— Я постараюсь…

Сомов с усмешкой смотрел на Кирилла; тот забавно переминался с ноги на ногу, неуклюже изображая боксерскую стойку. Нет, что ни говори, а бокс — это искусство. Младший же Зорин в этом искусстве, как свинья в апельсинах.

Федор поманил противника небрежным взмахом руки:

— Смелее, юноша! Учтите, я начинаю трезветь.

Сам он никаких стоек принимать и не думал — опустил расслабленные руки вдоль туловища и терпеливо ждал атаки.

Зорин пошел на Федора, выставив вперед левый кулак. Правый он держал на уровне лица, прикрывая голову от встречного удара.

— Да не напрягай так мышцы! Ишь, сжался весь. Действуй свободней, — вновь подбодрил Сомов своего нерешительного противника.

Первый выпад — левая рука нацелена в солнечное сплетение, за ней следом правая — в подбородок — цели не достиг, Сомов легко уклонился от обоих ударов.

— Плохо, Кирюша: ни резкости, ни скорости. Ногами не забывай работать.

Юноша атаковал, нанося удар за ударом, но его кулаки каждый раз проходили в сантиметрах от Федора, двигавшегося, несмотря на опьянение, с завидной ловкостью.

— Силы совсем не бережешь, пот уже градом. Так тебя, брат, надолго не хватит…

Кирилл не реагировал на издевательские замечания Сомова — пусть болтает, что хочет. Его же дело — впечатать шипастую «варежку» в пьяную морду бывшего соратника. Переведя дух, Кирилл обрушил на Федора целый шквал ударов. Замах-удар, шаг вперед на уклоняющегося от боя противника, замах-удар, еще удар.

Пару раз напористому юноше почти удалось зацепить Сомова, но тот блокировал опасные выпады, отбив нацеленные на него шипы в самый последний момент.

— Уже интереснее. Молодец, Иваныч!

Развивая успех, Зорин набросился на противника, совершенно забыв о защите. И тут же поплатился — до того пребывавший в пассивной обороне, Сомов неожиданно контратаковал. В грудь Кирилла с силой отбойного молотка врезался огромный кулак Федора и отбросил юношу на несколько метров.

— Закон простой: раскрылся — получи.

Зорин слышал смех Сомова словно сквозь вязкий, заползающий в уши туман. Дыхание у него перехватило, а в глазах заплясали кровавые огоньки.

Лыков в сердцах чертыхнулся. Его подопечный каким-то чудом устоял на ногах, но был явно дезориентирован от болевого шока. Он не видел выступающего ему навстречу Сомова и даже не пытался обороняться. «Это конец…»

— Киря, ты чего застыл? Я же легонько и, к тому же голой левой рукой! Парализует у меня правая, — Федор с удовольствием продемонстрировал юноше шипастую перчатку. — Вот ее бояться надо по-настоящему, — он доверительно заглянул Кириллу в глаза. — Посмотри на нее внимательно, — и выставил затянутый в перчатку кулак между собой и Зориным. Медленно разжал пальцы, повернул открытой ладонью к лицу юноши. — Она опасна даже с тыльной стороны.

С этими словами Сомов резко выпрямил руку, ребром ладони заехав Кириллу в подбородок. Толчок не отличался силой, но молодой человек опять оказался застигнут врасплох. Он отшатнулся и, не удержав равновесия, комично плюхнулся на задницу.

Довольный собой Федор расхохотался:

— Клоун на ринге! Мне нравится. Чем еще удивишь? Ты же трубу притащил? Зачем? Жонглирование, эквилибр? А, понял! Ты покажешь фокусы?

Сконфуженный Зорин мигом вскочил на ноги и убежденно пообещал:

— Я найду, чем тебя удивить!

— Давно пора. Твой звездный час, Зорин, прощальная гастроль!

— Отец всегда учил меня чести и честности, — Кирилл взялся за перчатку на левой руке и принялся ее стягивать. Федор недоверчиво следил за его действиями. — А еще справедливости. Тому, что зло должно быть наказано. Ты, Федор, зло. Ради власти забыл и о чести, и о честности, — Зорин помахал снятой «варежкой» перед лицом Сомова. Тот, действительно, выглядел удивленным. — Несправедливо, что власть досталась такому бессовестному человеку.

Кирилл сжал перчатку в ладони так, что остались видны только торчащие наружу шурупы. Четыре смертоносных клыка с капельками яда на остриях.

— Я не хотел мстить. Я хотел убить себя. Не получилось. Видать, такой ход событий совершенно не соответствовал высшей справедливости. И тогда мне тоже пришлось забыть и о чести, и о честности. Но не ради власти, мне она не нужна. Ради наказания зла.

Зорин без замаха, который мог выдать его намерение, швырнул скомканную перчатку в лицо противнику. Сомов вскрикнул от неожиданности.