Изнанка психоанализа (1969-1970)

Вот оно, то, чему Фрейд придал идеализированную форму и что он попытался тщательно утаить. Работа с истерической больной, если не сами слова ее, то, по крайней мере, конфигурации, которые на их основе выстраивались, послужили бы ему лучшим путеводителем, нежели эдипов комплекс, наведя, возможно, на мысль о том, что все, имеющее отношение к знанию, необходимо, на уровне самого анализа, пересмотреть — только после этого будем мы вправе задаться вопросом об этом знании с позиций истины.

Вот она, цель, к которой ведут нас те размышления, что мы с вами в этом году развиваем.

18 февраля 1970 года.

VII Эдип с Моисеем и отец первобытной орды

Знание господина в чистом виде. Недуг неучей.

Генеалогия прибавочной стоимости.

Поле глупости.

Эдип, сновидение Фрейда.

Пытаясь сформулировать для вас, что такое дискурс аналитика, я исходил из того, с чем он очевидно имеет немало родственных черт — из дискурса господина.

Значение анализа обусловлено тем, что истина дискурса господина замаскирована.

1

Охарактеризовать место, которое я обозначил как место истины — одну из тех четырех позиций, где располагаются артикуляционные элементы, на которых зиждется непротиворечивость моего построения, очевидная лишь тогда, когда дискурсы эти приведены во взаимодействие, — можно лишь присмотревшись внимательнее к функционированию того, что обнаруживается, будучи на этом месте артикулировано. Это не является особенностью данного места — то же самое можно сказать и о прочих.

Простая локализация, состоявшая в обозначении этих мест как верхнего справа или верхнего слева, не может, естественно, нас устроить. Речь идет об уровне эквивалентности в их функционировании. Можно сказать, например, что Sj в дискурсе господина может быть конгруэнтно, или эквивалентно, тому, что функционирует как S2в университетском дискурсе, то есть в том, что я, пытаясь как-то вашумысль на правильный лад настроить, так охарактеризовал. M(S,)«U(S2)

Место, о котором идет речь, функционирует, скажем так, в качестве места команды, веления, в то время как место, которое располагается в моих маленьких четвероногих схемках под ним, это место истины, и с ним связаны свои собственные проблемы.

На уровне дискурса господина место наверху слева может принадлежать — что, на первый взгляд, может показаться, откровенно говоря, произвольным — исключительно $, тому, что на первом этапе не полагает себя безмятежно себе тождественным. Можно сказать, что принцип господствующего, дискурса, ставшего господином (maitr-ise), состоит в его вере в собственную однозначность.

Шаг вперед, сделанный психоанализом, состоит, разумеется, в том, что для него субъект уже не является однозначным. Два года назад, пытаясь сформулировать, что такое психоаналитический акт — проект, так и оставшийся неосуществленным и к которому мне, как и ко многим другим, уже не вернуться, — я предложил вам четкую формулу — я или не мыслю, или не есть. Альтернатива эта, стоит к ней обратиться, окажется теме дискурса господина очень созвучной.

К тому же, чтобы обосновать ее, стоит, наверное, обратиться к ней там, где очевидность ее не вызывает сомнений. Чтобы стало ясно, что субъект действительно находится перед лицом того vel, которое находит свое выражение в формуле я или не мыслю, или не есть, необходимо, чтобы формула эта сама заняла господствующее место — и происходит это в дискурсе истерика. Там, где я мыслю, я не узнаю себя, там меня нет — вот оно, бессознательное. Там, где я есть, слишком светло, чтобы заблудиться.

На самом деле, посмотрев на вещи таким образом, видишь, что если на уровне дискурса господина это оставалось столь долго незаметным, то оттого лишь, что сама структура этого места разделение субъекта обязательно маскирует.

Разве не говорил я вам, какое высказывание способно занимать место истины? Истина, говорил я, обязательно недосказана, и в_ качестве модели этого я привел вам загадку. Потому что истина всегда предстает нам именно так, а вовсе не как вопрос. Загадка — это то, на что мы должны ответить под угрозой неминуемой смерти. А вопросом об истине задаются, как давно всем известно, только администраторы. Что есть истина? — мы хорошо знаем, из чьих уст этот вопрос слышали.