Изнанка (СИ)

Эрчер позвенел в кармане серебряными альвеймскими марками и довольно оглянулся. Он зачем-то снял их со своей карточки, всю свою жалкую зарплату за два месяца. Нет, конечно он не планировал выбросить карточку с коммуникатором и бежать в хасефейские джунгли. Но сама возможность приятно грела, а от иллюзии свободы слегка кружилась голова. После стольких дней взаперти мир казался огромным и ярким.

Впрочем, Хасефея и вправду была яркая, улицы залиты белым, с неуловимо розовыми оттенками, светом их звезды, люди прогуливаются и болтают в уличных кафешках… Прокатившаяся война оставила несколько развалин и приглушила музыку из раскрытых окон, заменив ее на обрывки альвеймских новостей, но он видел, как люди пританцовывают на улицах, а дети бегают под бьющими прямо из-под земли фонтанами. Все было не так страшно, как можно было ожидать по жутким рассказам беженцев и зловещим замечаниям Рихарда о лагерях.

Оккупация все же наложила отпечаток на всегда беспечных хасефейцев, Эрчер замечал их тревожно-неприязненные взгляды, бросаемые на его серую форму корабельной обслуги. Наверно, принимали за альвинга. Но зато и альвинги его не замечали, ни один патруль не остановил.

Коммуникатор привел Эрчера к небольшому особнячку в центре города, когда-то давно здесь жил его приятель по летной академии. Оставалось надеяться, что тот жив и не переехал. Глупо, конечно, но у него больше не было знакомых в Хас Тохумсе, а столица разрушена.

— Пропуск! — из ворот особнячка вышел штурмовик.

Эрчер вздрогнул и протянул ему свою карточку. Тот засунул ее в сканер, некоторое время поизучал, а потом отдал. Глаза у него были стеклянные, как у куклы.

— Вали отсюда, лонгдалец.

Эрчер молча попятился, Рихард как-то сказал ему никогда не разговаривать с рядовыми штурмовиками, только если спрашивают, и то — отдельными словами. “Но они обычно ничего не спрашивают”.

До комендантского часа оставалось совсем немного, и Эрчер решил прогуляться на площадь Трипирата, интересно альвинги ее тоже переименовали? Можно будет поглазеть на вечно тусующуюся там молодежь и потратить пару заработанных еблей марок на жаренные хасефейские каштаны.

Трипирата теперь называлась Площадью Звезды, хотя памятник трем пьяным пиратам, когда-то давший ей название, альвинги снести пока не додумались. Эрчер направился к распространяющей одуряющий запах каштанной автожарке, но замер на полпути: в негустой толпе у памятника мелькнула Камилла.

Конечно же, показалось, подумал он, так всегда бывает, когда постоянно, где-то на краю сознания вспоминаешь . Когда его жена улетела с Даллены, Эрчер много раз видел ее со спины, но ни разу не подошел к этим фантомам. Он ведь знал, что она не прилетала обратно.

— Камилла, — позвал он такую похожую девушку, медленно приближаясь.

То мгновение, что она оборачивалась, длилось невыносимо долго, и больше всего Эрчеру хотелось, чтоб оно вообще не кончалось, не разрушало иллюзии.

— Отец? — серые глаза Камиллы неверяще распахнулись, а в следующий миг Эрчера уже стискивали в объятиях и покрывали щеки поцелуями.

Эрчер осторожно обнял ее в ответ и погладил по спине.

— Папочка, как… Даллену поработили, я видела новости, — всхлипывала Камилла, она была всегда слишком эмоциональна, так же как и ее мать.

— Мы обошлись малой кровью, — утешил ее Эрчер.

— Но ты… теперь работаешь на альвингов? — она отстранилась и с ужасом уставилась на его форму.

— Нанялся в корабельную обслугу, чтоб добраться до вас, — усмехнулся Эрчер.

— Пошли, — прошептала Камилла, сжимая его руки, — пошли со мной.

У помойки он остановился, скормил ей свой коммуникатор и задумался, вертя в руках карточку.

— Мы сделаем тебе новые документы, — прошептала Камилла ему на ухо.

— Потом. Одежду надо тоже поменять, ты не знаешь, Межгалактик Банк где-нибудь работает? — спросил он.

Камилла отрицательно помотала головой:

— Эмбарго.

Что ж, на новую одежду хватит Рихардовых денег. Но так странно ощущать себя практически нищим.

И альвеймская карточка тоже исчезла в розоватой вспышке дезинтеграции, оставив после себя маленькое световое сердечко. Хасефейцы обожали такие дешевые украшательства. Интересно, как отреагирует Рихард на его уход? Вдруг взбесится и объявит в розыск. Надо было отправить ему сообщение. Хотя нет, не надо, вряд ли это бы помогло, скорее — навредило.

***

Тебе обязательно надо познакомится с нашими ребятами, говорит Камилла. У нас настоящее Сопротивление! Она ходит по маленькой комнатке на окраине Хас Тохумса и горячо жестикулирует, как настоящая хасефейка.

“Веди себя прилично, ты все равно не похожа на хасефейку”, хочет ей сказать Эрчер, но сдерживается, конечно. Эта чужая страстность нравится ему, Камилла такая красивая, тонкая, и ходит она так, будто готовится взлететь.