Изнанка свободы

Мы гуляли по заснеженному городу, любуясь башенками и стрельчатыми окнами в серебряном облачении. Франческа зябко куталась в подбитый мехом плащ, я пытался согреть ее заледеневшие пальцы в своих ладонях и чувствовал удивительную, щемящую нежность без малейшей примеси похоти. Просто хотелось, чтобы это утро никогда не кончалось.

— Почему у тебя такие горячие руки? Неужели ты никогда не мерзнешь?

— Я — маг огня.

И я еще долго потом с удовольствием вспоминал, какое лицо было у девчонки, когда я привел ее к Мастеру Гемме, чтобы заказала себе платье для весеннего бала.

Да, для бала. Я же не слепой, в конце концов! Видел, какими глазами она смотрела на дворец княгини в Мидст. Как кошка на крынку со свежей сметаной.

Мне не сложно, а ей в радость. Ее приятно было радовать — она словно вспыхивала вся изнутри. Я смотрел на ее улыбку, заглядывал в сияющие глаза и тоже чувствовал себя счастливым.

Дни летели за днями. Закончился январь, и февраль перевалил за середину, намекая на близость Большой игры и нового года…

А я вдруг понял, что Франческа стала очень близкой, очень важной для меня.

Моя кошка.

Хотелось выть и грязно ругаться при мысли, что это ненадолго, что однажды и совсем скоро я потеряю ее навсегда… И я так ее хотел, что уже не думал о печальном, неизбежном финале, на который обречен любой человек. А Франческа продолжала отвечать молчаливым, твердым «нет» на любые мои попытки нарушить выстроенные ею границы.

Я пытался. Десятки раз между делом, будто в шутку. И дважды — всерьез. Иногда казалось, что сеньорита тоже хочет близости, но стоило прикоснуться к ней с подобными намерениями, как Франческа вырывалась и шарахалась с таким ужасом, словно я был прокаженным.

После второго раза она сбежала в слезах, а потом мы весь день старательно делали вид, что ничего особенного не произошло. Как глупые подростки.

Обычно, я не принимаю сердечные неудачи близко к сердцу. Как любят говорить у меня на родине, в море полно рыбы. Но с Франческой все было не как обычно.

Ладно бы просто отказ, какой мужчина с ним не сталкивался? Куда хуже был неподдельный страх сеньориты. Он ранил не самолюбие, бил куда-то глубже, больнее. От него я чувствовал себя скверно. Настолько, что почти прекратил попытки.

Проклятье, ну почему именно она? Я ни одной женщины раньше не хотел так сильно и не пытался добиться так долго и безуспешно!

Пришлось принять как факт: я вызываю у нее отвращение. Секс без близости, близость без секса… Нельзя отрицать, что в моей жизни все находится в некоей уродливой гармонии.

— Мне говорили: ты завел себе девочку, милый? — спросила Иса.

С чего бы такой интерес? Раньше она всегда была подчеркнуто равнодушна к моим делам.

— Не думал, что ваше высочество интересуется сплетнями.

Она не стала настаивать. Уже хорошо. Я все равно не собирался обсуждать Франческу с княгиней.

Помню, как однажды я вернулся домой после очередного дня, полного безуспешных попыток разузнать хоть что-то о лорде-командоре. В часовой комнате не горел свет, но дверь в покои девушки была приоткрыта. Я застыл у проема, наблюдая, как она, сидя перед зеркалом в кружевной ночной рубашке, медленно водит щеткой по волосам.

Губы — мягкие, пухлые самой природой созданные для поцелуев…

Каштановые волны волос, в которые хочется зарыться лицом…

Тонкая, длинная шея, синяя жилка бьется под бледной кожей. Трогательные впадинки ключиц…

Волны кружев скрывают грудь, но я помню, как увидел ее в первый раз — высокая, совершенной формы, как у мраморной нимфы… в капельках холодной озерной воды… и розовые бутончики напряженных сосков…

Грубая полоса черной кожи в окружении белых вышитых оборок, порыжевшая от времени пряжка…

Я смотрел на Франческу, ощущая дикую смесь горечи, восхищения, нежности и болезненного вожделения. Она была такая… такая близкая и далекая одновременно. Моя и не моя.

Тогда меня в первый раз изнутри толкнуло мучительное понимание ошибки.

Я сам все испортил. Она здесь лишь потому, что у нее нет выбора. Я лишил ее выбора. Сам загнал — себя, нас в эту ловушку. Франческа не станет моей, пока на ее шее символ рабства. Даже если я возьму ее, даже если она согласится отдаться, я никогда не буду знать, случилось это от безнадежности или потому, что она меня действительно хочет.

Ошейник — мое насилие над ее волей и правом выбора, делал ее моей. Он же делал ее чужой. Навсегда.

Глава 9. Большая игра

Франческа

Доигралась!

Ну почему жизнь ничему не учит меня?

Вчера Томас сделал мне предложение. Торжественно так. Официально. Встал на одно колено, протянул шкатулку с браслетом в бархатной глубине.

— Миссис Ваноччи, я буду счастлив назвать вас своей женой.

Я бросилась поднимать его, но этот дурачок собирался стоять на одном колене, пока я не скажу «Да». А на нас уже начали оглядываться люди.

Ах да! Действие происходило в городском парке.

Нашел место! Просто зла не хватает.

На себя в первую очередь не хватает. Когда я начну хоть немного думать о последствиях? Неужели опыт с Уго и Элвином ничему меня не научил?